Инженю   ::   Дюма Александр

— По-моему, это горе не быть любимым, когда любишь, — объяснила графиня.

— Значит, матушка, вы считаете, что это и есть единственное горе? — с грустной улыбкой спросил Кристиан.

— Я, по крайней мере, другого не могу себе представить.

— Не будете ли вы столь добры, матушка, объяснить мне вашу мысль? Прошу вас.

— Прежде всего, вы не должны утомляться, Кристиан, и, если это возможно, лежать спокойно.

— Я слушаю.

— Итак, — начала графиня, — будем исходить из принципа…

— И какого же принципа? — спросил Кристиан.

— Того, что любят только достойных себя людей.

— Хорошо, матушка, но кого вы имеете в виду, говоря о людях, достойных нас? — холодно осведомился молодой человек.

— Я хочу сказать, сын мой, что у нас особое происхождение, особое воспитание, что мы, наконец, живем не так, как все… Вы с этим согласны, Кристиан?

— Вы правы, матушка… хотя и не совсем. Последние три слова молодой человек произнес очень тихо, так что мать их не расслышала.

— Следовательно, раз мы такие, — продолжала графиня, — то вправе требовать от людей, любящих нас, чтобы они отвечали этим же условиям… Я не говорю о людях, кого мы любим, — вы понимаете меня? — ибо не допускаю, что можно любить, не признавая за самим собой абсолютного права на любовь.

Кристиан пошевелился в постели.

— Разве вы придерживаетесь другого мнения, сын мой? — спросила графиня.

— Я нахожу, что вы слишком нетерпимы, матушка.

— Это неизбежно!..