JК
Изабелла, или Тайны Мадридского двора. Том 2 :: Борн Георг
Страница: 402 из 531Аццо отшатнулся, увидя ее руки ишею, сплошь покрытые кровоточащими язвами.
Рука потрясенного Аццо, державшего блестящий кинжал, мгновенно опустилась, чувство жалости одержало верх.
— Продолжай жить в этих мучениях, забытая Богом! Больная и покинутая всеми, ты теперь не опасна. Пусть воспоминания о твоих грехах вечно мучают тебя. Я удовлетворен, моя жажда мести утолена!
Аццо отвернулся, спрятал нож и хотел удалиться.
Это торжество цыгана, этот позор были слишком непереносимы для преступной души графини, унижение, острее кинжала, поразило ее сердце. Забыв о своей немощи, монахиня поднялась — сатанинское выражение исказило ее бледное лицо, глаза метали молнии вслед уходившему Аццо.
Сестра Патрочинио стала лелеять план мести. Ненависть вдохнула в нее свежие силы. Ужасное проклятие сорвалось с уст. От волнения кровь с еще большей силой стала течь из ран на пол комнаты.
«Горе тебе, чудовище, — прошептала она, — унижение графини Генуэзской не пройдет для тебя безнаказанно. Теперь вечер, улицы темны, не мешкай, он не должен уйти из твоих рук!»
Монахиня бросилась к двери, быстро отворила ее и, как фурия, предстала перед испуганными сестрами и послушницами. Окинув взглядом восьмерых крепких монахов, неотлучно находившихся при ней, она довольно усмехнулась.
Рука потрясенного Аццо, державшего блестящий кинжал, мгновенно опустилась, чувство жалости одержало верх.
— Продолжай жить в этих мучениях, забытая Богом! Больная и покинутая всеми, ты теперь не опасна. Пусть воспоминания о твоих грехах вечно мучают тебя. Я удовлетворен, моя жажда мести утолена!
Аццо отвернулся, спрятал нож и хотел удалиться.
Это торжество цыгана, этот позор были слишком непереносимы для преступной души графини, унижение, острее кинжала, поразило ее сердце. Забыв о своей немощи, монахиня поднялась — сатанинское выражение исказило ее бледное лицо, глаза метали молнии вслед уходившему Аццо.
Сестра Патрочинио стала лелеять план мести. Ненависть вдохнула в нее свежие силы. Ужасное проклятие сорвалось с уст. От волнения кровь с еще большей силой стала течь из ран на пол комнаты.
«Горе тебе, чудовище, — прошептала она, — унижение графини Генуэзской не пройдет для тебя безнаказанно. Теперь вечер, улицы темны, не мешкай, он не должен уйти из твоих рук!»
Монахиня бросилась к двери, быстро отворила ее и, как фурия, предстала перед испуганными сестрами и послушницами. Окинув взглядом восьмерых крепких монахов, неотлучно находившихся при ней, она довольно усмехнулась.