Изабелла Баварская   ::   Дюма Александр

Но и этого сына — последнее дитя его, последний отпрыск старого корня, сына, который тайком, по ночам приходил иногда в мрачную одинокую комнату отца, покинутого слугами, забытого королевой, презираемого могущественными вассалами, и утешал старика ласковым словом, дыханием своим согревал его руки, поцелуями стирал морщины с его чела, — этого сына тоже безжалостно увлекла и разлучила с ним междоусобная война. И с тех пор всякий раз, если случалось, что в борьбе души и тела, разума с безумием разум одерживал верх, все как бы стремилось к тому, чтобы сократить те недолгие минуты просветления, когда король снова брал бразды правления в свои руки из рук людей, злоупотреблявших доставшейся им властью; и, напротив, едва только не до конца побежденное безумие одолевало разум, оно сразу же находило себе верных помощников и в королеве, и в герцоге, и в вельможах, и в слугах — словом, во всех тех, кто управлял королевством вместо короля, ибо сам король управлять им уже не мог.

Карл VI в одно и то же время чувствовал и беду, и свое бессилие помочь ей; он видел, что королевство раздирают три партии, совладать с которыми может лишь твердая рука; он понимал, что здесь необходима воля короля, а он, несчастный, безумный старик, едва ли был даже тенью настоящего правителя.