Изгнанник из Спарты   ::   Йерби Фрэнк

Это тело, принадлежавшее ему – тончайший инструмент, который он трогал, гладил, ласкал, пока он не начинал звенеть, как струны лиры, рождая музыку наслаждения, – не могло быть осквернено другими! Оно не могло достаться этим козлам и обезьянам, этому сброду! Нет! Она скорее умрет!

Затем она услышала, как самый здоровенный из них завопил, пронзительно, как женщина, и, взглянув себе под ноги, увидела, что он корчится на камнях мостовой: его бычья шея была сломана одним ударом. Второй рухнул на колени, схватившись за горло, перебитое ударом руки, похожей на лезвие топора; еще один держался за промежность, получив удар ногой, сделавший его отныне и навсегда бесполезным для женщин.

Остальные обратились в бегство, волоча за собой шлейф ругани, похожей на собачье тявканье. И он стоял перед ней, прекрасный, как бог, грозный, как разгневанный Арес, могучий, как Геракл.

– О мой господин, любовь моя! – рыдала она. Затем она замолчала, вглядываясь в лицо, которое никогда не видела прежде. Оно было столь же прекрасно, как и лицо Аристона, но это был не он.

Ее спаситель улыбнулся немного грустно.

– Я не твой господин, а он, без сомнения, любимец богов! И даже не твоя любовь, что еще печальнее! Но если ты, о Эос, богиня зари, или, уж во всяком случае, золотоволосая небесная нимфа, смогла бы удостоить своим благосклонным взглядом простого смертного вроде меня, то у тебя будет…

– Кто ты? – прошептала Клеотера.

– Автолик, сын Ликона и твой раб навеки, – ответил он.



Глава XXII

Прошло три года.