Я искал не птицу киви   ::   Зотиков Игорь А.

Наверное, потому, что я иногдачувствовал себя одиноко и он тоже. Нам обоим ещё не хватало знания языка и обычаев страны, с жителями которой мы общались.

Детство Манфреда прошло в маленьком городке под Мюнхеном и пришлось на конец войны. Пришли американцы, началась неразбериха, старые порядки рухнули, новые ещё не родились.

— В дома приходили солдаты, изломанные поражением, отрешённые от всех домашних дел. Они доставали где-то бутылки шнапса или самогона, садились в кружок, напивались, а потом спорили и пели песни… — грустно рассказывал Манфред. — А потом снова и снова обсуждали ступени поражения… Истощённые, измученные годами одинокой тяжёлой жизни женщины подходили к ним, уговаривали: «Ну, а работать-то на поле когда, герой?» Но обожжённым войной бывшим солдатам было не до мирной жизни…

Жизнь была тяжёлая, голодная, неопределённая. Манфред и его сверстники-ребятишки, пожалуй, меньше всего страдали от нас. Они научились прогуливать школу и целые дни проводили на рынке, обменивая у американских солдат домашние старинные безделушки на сигареты, ну а уж американские сигареты тогда были главной, не девальвируемой валютой… Манфред окончил школу, потом университет, женился. Но чувство неустроенности, опасности после войны осталось. И вот теперь он с женой и двумя дочерьми стал новозеландцем, работает в новозеландской антарктической программе геофизиком. Я был в его маленьком домике в пригороде Веллингтона. Уютный домик, маленький садик.