Этторе Фьерамоска, или турнир в Барлетте   ::   д’Азельо Массимо

Тогда Просперо Колонна сказал, стараясь сохранить спокойствие:

— Синьоры, где же ваши деньги?

Ламотт выступил вперед и с улыбкой ответил:

— Вы увидите, синьор Просперо, что и этих будет достаточно.

Такое неуместное бахвальство привело в ярость благородного римлянина; но он сдержал себя и только сказал:

— Не стоит торговать шкурой неубитого медведя. Ну что ж! Хоть мы и условились, что обе стороны внесут деньги на выкуп, я не отменю поединка. Синьоры, — добавил он, обращаясь к своим, — вы слышали: этот рыцарь полагает, что исход боя уже ясен; ваше дело — доказать ему, что он ошибся.

Нужно ли говорить, что кровь итальянцев вскипела от надменной выходки Ламотта? Но ни одного слова не раздалось в ответ ему и синьору Просперо, лишь кое-кто скрипнул зубами, а кое-кто бросил на француза убийственный взгляд.

На этом закончились переговоры, и судьи дали бойцам обеих сторон полчаса на подготовку: по истечении этого срока трубач, сидевший на коне под тенью падуба, должен был трижды протрубить сигнал к бою.

Участники поединка снова вскочили на коней; распорядители расставили их в ряд, в четырех шагах друг от друга; и оба, как Колонна, так и Баярд, еще раз тщательно осмотрели трензеля и подпруги коней, ремни и застежки рыцарских доспехов; вряд ли у кого-нибудь в том и другом лагере был более наметанный глаз, чем у этих двух воинов.

После осмотра синьор Просперо остановил коня перед шеренгой и громко сказал: — Синьоры! Не думайте, что я обращаюсь к вам, чтобы подбодрить перед боем столь доблестных воинов; я вижу среди вас ломбардцев, неаполитанцев, римлян, сицилийцев.