Этторе Фьерамоска, или турнир в Барлетте   ::   д’Азельо Массимо

С одной стороны от нее двое мужчин поддерживали надгробную плиту, с другой стороны на коленях стояла Зораида. Она склонилась над телом Джиневры, уже опущенным в могилу, и, рыдая, расправляла покрывало вокруг ее лица и венок из белых роз у нее на лбу. Этторе спустившись вниз, увидел все это и замер.

Он стоял и смотрел, не мигая, без слов, без движения.

Лицо его сразу осунулось, покрылось смертельной бледностью, губы конвульсивно вздрагивали, холодный пот крупными каплями выступил на лбу.

Рыдания Зораиды стали еще сильнее, а фра Мариано произнес нетвердым голосом, показывавшим, как разрывалось его сердце при виде несчастного юноши:

— Вчера душа ее вознеслась на небо. Теперь у Господа Бога она будет счастливее, нежели была бы среди нас…

Но даже и он, добрый монах, почувствовал, что слезы не дают ему говорить, и умолк.

Надгробный камень железными шестами придвинули к могильному отверстию. Он вошел в пазы, упал и могила закрылась.

Этторе все еще стоял неподвижно. Фра Мариано подошел к нему; без сопротивления он позволил взять себя за руку, обнять, вывести из подземелья. Они поднялись по лестнице, вышли из церкви. Ливень не прекращался, по-прежнему сверкала молния, грохотал гром. Но когда они подошли к дому для приезжих, Фьерамоска вырвался из объятий монаха и, прежде чем тот успел проронить хоть слово, вскочил в седло, наклонился над шеей коня, вонзил ему в бока шпоры — и галопом промчался под воротами башни.