Этторе Фьерамоска, или турнир в Барлетте   ::   д’Азельо Массимо

Дон Микеле и Боскерино поднялись по лестнице и вошли в комнату, где находился герцог. Кровать, покрытая серым одеялом, небольшой столик и несколько скамеек составляли всю ее обстановку. Когда дверь распахнулась, порыв ветра задул и без того едва тлевший светильник; дол Микеле отправился на поиски другого, а Боскерино остался наедине с герцогом, да еще впотьмах. Он застыл, прижавшись к стене, едва осмеливаясь перевести дух, не то что заговорить, сам не веря, что он, почитавший всех ниже себя, сейчас так оробел. Но мысль, что он находится рядом с этим удивительным и страшным человеком, находится так близко, что в тишине отчетливо слышит его частое дыхание, поневоле приводила Боскерино в такой трепет, что он рад был бы расстаться с жизнью. Дон Микеле вернулся со светильником, и Боскерино увидел герцога, сидевшего на краю постели. Стоило взглянуть на него, и становилось понятно, что душа и тело его никогда не ведали покоя. Было в каждом движении этого хорошо сложенного, худощавого, высокого человека что-то судорожное, что невозможно передать словами. Одет он был в темный плащ с широко отороченными рукавами. За поясом у него был кинжал, а на столе, возле шляпы, украшенной одним лишь черным пером, лежала шпага. Руки его были в перчатках, обут он был в грубые походные сапоги. Он повернул к вошедшим бледное лицо, с темными пятнами на впалых щеках, с рыжеватыми усами и довольно длинной раздвоенной бородой, спускавшейся на грудь.