JК
Карденио :: Эмар Густав
Страница: 24 из 87Подумаешь, какая важная птица!
— Однако, господин майор, довольно оскорблений! Благодарите Бога за то, что вы пьяны, и за то, что он дает мне терпение выслушивать ваши ругательства!
— Я пьян? — захрипел комендант, задыхаясь от ярости. — Ах ты проклятая французская собака! — С этими словами он бросился на священника с поднятой тростью.
Последний не шевельнулся, не сделал ни малейшего движения, чтобы защититься от удара. И майор невольно отступил.
— Проси прощения, хам! — прорычал он. — Проси прощения, а не то…
— Я вас не оскорблял и мне не за что просить у вас прощения. Но вы будете просить его у меня.
— Я… Просить прощения! Ха-ха…
— Да, — холодно произнес священник.
— А-а-а! — заревел комендант. — Так вот оно как!
На этот раз, не помня себя от гнева, он изо всех сил замахнулся тростью на аббата, но тот предупредил удар и схватил противника за руку с такой силой, что Струм невольно выронил оружие. Миссионер с презрением оттолкнул его от себя, но и сам невольно попятился назад.
— Проклятый французишка! — прохрипел Струм.
— Да, милостивый государь, я — француз. И сумею заставить вас с уважением относиться к народу, к которому я принадлежу по рождению, и к Богу, которому я служу по убеждению. Миссионер — тот же солдат и, несмотря на смирение и терпение, которые предписывает ему сан, должен уметь заставить уважать себя.
— Однако, господин майор, довольно оскорблений! Благодарите Бога за то, что вы пьяны, и за то, что он дает мне терпение выслушивать ваши ругательства!
— Я пьян? — захрипел комендант, задыхаясь от ярости. — Ах ты проклятая французская собака! — С этими словами он бросился на священника с поднятой тростью.
Последний не шевельнулся, не сделал ни малейшего движения, чтобы защититься от удара. И майор невольно отступил.
— Проси прощения, хам! — прорычал он. — Проси прощения, а не то…
— Я вас не оскорблял и мне не за что просить у вас прощения. Но вы будете просить его у меня.
— Я… Просить прощения! Ха-ха…
— Да, — холодно произнес священник.
— А-а-а! — заревел комендант. — Так вот оно как!
На этот раз, не помня себя от гнева, он изо всех сил замахнулся тростью на аббата, но тот предупредил удар и схватил противника за руку с такой силой, что Струм невольно выронил оружие. Миссионер с презрением оттолкнул его от себя, но и сам невольно попятился назад.
— Проклятый французишка! — прохрипел Струм.
— Да, милостивый государь, я — француз. И сумею заставить вас с уважением относиться к народу, к которому я принадлежу по рождению, и к Богу, которому я служу по убеждению. Миссионер — тот же солдат и, несмотря на смирение и терпение, которые предписывает ему сан, должен уметь заставить уважать себя.