JК
Карнавальная ночь :: Феваль Поль
Страница: 591 из 613Боже мой, господин Мальвуа, что вы обо мне подумаете…
– Я могу думать о вас только сердцем, сударыня, – проговорил Леон. – Для меня вы чисты, как ангел!
– Благодарю, о, благодарю вас! Роза мне так много говорила о вас, как вы великодушны, добры! Нам нельзя оставаться здесь, – продолжала она, вся трепеща. – Вы правы, сырость так и пробирает. Пойдемте! Но куда?
И она изобразила такое неподдельное отчаяние, что сердце Леона невольно сжалось. Вдруг она сказала:
– Пусть говорят и думают все что угодно! Пойдемте ко мне! Хочу, чтобы вы пошли ко мне!
Леон колебался.
– Вы боитесь? – спросила она.
Леон взял ее под руку, и они пошли вдоль задней стены дворца. Из окон падал снопами свет, но за запотевшими стеклами различались лишь неясные тени.
Пара молча поднялась по отлогому склону к обсаженной высокими деревьями аллее, соединявшей малый дворец с покоями графа.
Сквозь толстые стены до них доносились звуки бала, музыка и гомон. Маргарита остановилась перед застекленной дверью второго этажа, над бильярдной.
Оттуда, из-за задернутых занавесей, еле сочился тусклый свет.
Маргарита пальцем указала комнату графа и трагически прошептала:
– Там умирает человек из-за того, что хотел защитить меня!
Она двинулась дальше.
Одних этих слов достаточно, чтоб убедиться, сколь беспредельна была ее наглость.
– Я могу думать о вас только сердцем, сударыня, – проговорил Леон. – Для меня вы чисты, как ангел!
– Благодарю, о, благодарю вас! Роза мне так много говорила о вас, как вы великодушны, добры! Нам нельзя оставаться здесь, – продолжала она, вся трепеща. – Вы правы, сырость так и пробирает. Пойдемте! Но куда?
И она изобразила такое неподдельное отчаяние, что сердце Леона невольно сжалось. Вдруг она сказала:
– Пусть говорят и думают все что угодно! Пойдемте ко мне! Хочу, чтобы вы пошли ко мне!
Леон колебался.
– Вы боитесь? – спросила она.
Леон взял ее под руку, и они пошли вдоль задней стены дворца. Из окон падал снопами свет, но за запотевшими стеклами различались лишь неясные тени.
Пара молча поднялась по отлогому склону к обсаженной высокими деревьями аллее, соединявшей малый дворец с покоями графа.
Сквозь толстые стены до них доносились звуки бала, музыка и гомон. Маргарита остановилась перед застекленной дверью второго этажа, над бильярдной.
Оттуда, из-за задернутых занавесей, еле сочился тусклый свет.
Маргарита пальцем указала комнату графа и трагически прошептала:
– Там умирает человек из-за того, что хотел защитить меня!
Она двинулась дальше.
Одних этих слов достаточно, чтоб убедиться, сколь беспредельна была ее наглость.