JК
Карнавальная ночь :: Феваль Поль
Страница: 596 из 613Я стану его «первой женой», подобно тому, как графа, моего опекуна, избрала в «первые мужья» графиня!
Последние слова мрачным эхом разнеслись в тишине уединенного дома.
– Вы понимаете? – спросила Маргарита.
И так как застывший от ужаса Леон молчал, она добавила, усевшись рядом:
– Умрет граф, умру я, а они станут герцогом и герцогиней де Клар!
ФИНАЛ КОМЕДИИ
От двух часов ночи до рассвета в Париже стихает; всякий шум. Когда Маргарита умолкла и наступила тишина, часы на колокольне святого Фомы пробили три. Остальные церковные куранты благочестивого предместья отдаленным эхом вторили этому гласу уходящего времени.
На улице и в саду не раздавалось ни звука, лишь отголоски бала доносили порой гул голосов и обрывки мелодий.
Догадайся окаменевший Леон де Мальвуа, чьи глаза смотрят на него сквозь прорези маски, чье сердце бьется под складками невесомого шелка, который он принимал за наряд принцессы Эпстейн, это вряд ли потрясло б его сильнее.
Возможно, он даже перестал бы дрожать, ведь от природы он был смелого нрава.
Надо, однако, сказать, что, если бы Леон вдруг узнал Маргариту, разгадав ее наглый обман, первая его мысль была бы: «Сегодня ночью меня зарежут».
В самом деле, даже в угаре игры, ставку которой она удваивала с лихорадочным бесстрашием, Маргарита могла доверить свой секрет лишь человеку обреченному, ведь наполовину секрет этот был чистой и страшной правдой.
Но Леон ни о чем не догадывался, а Маргарита и в мыслях не допускала, что он способен догадаться.
Как все великие актрисы, она перевоплотилась в свою героиню.
Последние слова мрачным эхом разнеслись в тишине уединенного дома.
– Вы понимаете? – спросила Маргарита.
И так как застывший от ужаса Леон молчал, она добавила, усевшись рядом:
– Умрет граф, умру я, а они станут герцогом и герцогиней де Клар!
ФИНАЛ КОМЕДИИ
От двух часов ночи до рассвета в Париже стихает; всякий шум. Когда Маргарита умолкла и наступила тишина, часы на колокольне святого Фомы пробили три. Остальные церковные куранты благочестивого предместья отдаленным эхом вторили этому гласу уходящего времени.
На улице и в саду не раздавалось ни звука, лишь отголоски бала доносили порой гул голосов и обрывки мелодий.
Догадайся окаменевший Леон де Мальвуа, чьи глаза смотрят на него сквозь прорези маски, чье сердце бьется под складками невесомого шелка, который он принимал за наряд принцессы Эпстейн, это вряд ли потрясло б его сильнее.
Возможно, он даже перестал бы дрожать, ведь от природы он был смелого нрава.
Надо, однако, сказать, что, если бы Леон вдруг узнал Маргариту, разгадав ее наглый обман, первая его мысль была бы: «Сегодня ночью меня зарежут».
В самом деле, даже в угаре игры, ставку которой она удваивала с лихорадочным бесстрашием, Маргарита могла доверить свой секрет лишь человеку обреченному, ведь наполовину секрет этот был чистой и страшной правдой.
Но Леон ни о чем не догадывался, а Маргарита и в мыслях не допускала, что он способен догадаться.
Как все великие актрисы, она перевоплотилась в свою героиню.