Кио ку мицу! Совершенно секретно - при опасности сжечь!   ::   Корольков Юрий Михайлович

Плоскогорья, обрамленные хребтами, походили сверху на раскрытые морские раковины с обломанными ребристыми краями.

Обедали в Цзинани, в приземистом ресторане аэровокзала. Гетье заказывал европейские блюда, Зорге предпочел китайские: рыхлый маньтоу — бумажно-белый хлеб, приготовленный на пару, крабы, омлет, неизменные трепанги и капустный суп — в довершенье.

— Как вы можете все это есть! — восклицал Гетье. — Вот к чему я не могу привыкнуть за одиннадцать лет.

— Надо знать все. Страну познают и через желудок, — отшутился Рихард. — Как видите, я уже свободно управляюсь с палочками для еды, чего не могу еще сказать о китайском языке…

После обеда долго пили зеленый, чем-то особенно знаменитый, цзинаньский чай, ждали, когда заправится самолет. Поднялись поздно и заночевали в Тяньцзине.

Перед сном гуляли по городу. Улица Нанкин-род сияла многоцветными огнями, которые отражались и множились в зеркальных витринах отелей и магазинов. В глубоком и темном небе парили огненные драконы, пылали иероглифы вывесок, теплилась россыпь китайских фонариков. Но едва они свернули в боковую улочку, картина ночного города изменилась. От вокзала вышли к набережной Пей Хо — грязной и зловонной реки, сплошь заставленной сампанами, баржами, пароходами. Было темно и неприютно. Невдалеке от высокой дамбы, предохраняющей город от наводнений, француз указал Рихарду на группу строений, обнесенных невысокой стеной.