Кио ку мицу! Совершенно секретно - при опасности сжечь!   ::   Корольков Юрий Михайлович

В камеры привозили заключенных с отмороженными руками, омертвевшие ткани отпадали, и обнажались кости, фаланги пальцев… Приводили обожженных кислотами, огнем, зараженных газовой гангреной… Оксана, как могла, облегчала их страдания, просиживала ночами у изголовья. Врачи одобрительно ей кивали, но, как только больным становилось легче, их снова уводили, и больше они уже не возвращались. На их место привозили других, здоровых, и все начиналось сначала… Оксана сосчитала — за неделю исчезали десять, пятнадцать, иногда двадцать пять заключенных. Получалось, что за год погибало человек шестьсот — все, кого привозили в тюрьму. В живых осталось несколько человек, и среди них она — Оксана Орлик.

Среди обреченных появлялись и русские из Харбина, Хайлара. Иногда удавалось с ними перекинуться словом: в жандармерии их допрашивали, пытали, потом привозили сюда… Осенью в тюрьму доставили трех монгольских пириков. С ними Оксана проговорила всю ночь. Их захватили в плен в бою на заставе за рекой Халхин-Гол… Оксана узнала, что японцы начали войну с Монголией. Монголам помогают русские…

В это же время — в начале зимы — в тюрьме появился молодой красноармеец в изорванной гимнастерке, избитый, в кровоподтеках… Он лежал на циновке в углу камеры, глухо стонал во сне. Оксана всю ночь провела возле него. Наутро ему полегчало. Как он обрадовался, услыхав русскую речь! Раненого Степана Демченко тоже взяли в плен на Халхин-Голе.

— Как меня били! — шептал он. — Жандармы… когда допрашивали… Заложат карандаши между пальцев и жмут… Я им все равно ничего не сказал, где служил, в какой части, сколько войск.