JК
Клуб червонных валетов :: дю Террайль Понсон
Страница: 8 из 215 — Раз раскаяние осенило мою душу, и я решился искупить все мои преступления.
Я не растратил те двести тысяч франков, которые получил от тебя, но положил их в нью-йоркский банк, а проценты с этого капитала поступают ежегодно в кассу для бедных и больных. Я теперь не нуждаюсь ни в чем. Я посвятил себя хождению по миру и прошению милостыни. Я ночую обыкновенно в конюшнях или просто где-нибудь около дороги. Может быть, когда-нибудь в будущем бог, которому я молюсь и день и ночь, смилуется надо мной и простит меня.
— Аминь! — прервал его граф. — Во имя великого бога, я прощаю тебя, брат!
И, обняв Андреа, он добавил:
— Мой возлюбленный брат, хочешь ли ты жить вместе со мной, не как мошенник или преступник, но как мой друг, мой равный — сын моей матери, как заблудившийся грешник, для которого, после его раскаяния, открылись объятия всех? Оставайся, брат, между мной, моей женой и ребенком ты будешь счастлив, так как ты прощен!
Через два месяца после этой сцены мы встречаемся с графом Арманом и его женой во время их разговора в маленьком кабинете их старого отеля в улице св. Екатерины в Париже. Это было в начале января, часов в десять утра.
— Мое милое дитя, — говорил граф, — я был вполне счастлив твоей любовью ко мне, но теперь я положительно счастливейший человек во всем мире с тех пор, как раскаяние моего дорогого брата возвратило нам его.
Я не растратил те двести тысяч франков, которые получил от тебя, но положил их в нью-йоркский банк, а проценты с этого капитала поступают ежегодно в кассу для бедных и больных. Я теперь не нуждаюсь ни в чем. Я посвятил себя хождению по миру и прошению милостыни. Я ночую обыкновенно в конюшнях или просто где-нибудь около дороги. Может быть, когда-нибудь в будущем бог, которому я молюсь и день и ночь, смилуется надо мной и простит меня.
— Аминь! — прервал его граф. — Во имя великого бога, я прощаю тебя, брат!
И, обняв Андреа, он добавил:
— Мой возлюбленный брат, хочешь ли ты жить вместе со мной, не как мошенник или преступник, но как мой друг, мой равный — сын моей матери, как заблудившийся грешник, для которого, после его раскаяния, открылись объятия всех? Оставайся, брат, между мной, моей женой и ребенком ты будешь счастлив, так как ты прощен!
Через два месяца после этой сцены мы встречаемся с графом Арманом и его женой во время их разговора в маленьком кабинете их старого отеля в улице св. Екатерины в Париже. Это было в начале января, часов в десять утра.
— Мое милое дитя, — говорил граф, — я был вполне счастлив твоей любовью ко мне, но теперь я положительно счастливейший человек во всем мире с тех пор, как раскаяние моего дорогого брата возвратило нам его.