Конунг. Изгои   ::   Холт Коре

Несколько наших тоже лежат на земле, но не самые главные, один из них без памяти — это Халльвард Губитель Лосей, ему и на этот раз не удалось никого лишить жизни, но я замечаю, что он потерял еще один палец.

Придя в себя, он плачет, как ребенок.

Женщины тоже плачут, они все еще стоят на пригорке над полем, на котором мы сражались, и не осмеливаются спуститься вниз, чтобы забрать тела своих мужей.

Потом, йомфру Кристин, — я много раз проезжал мимо Састадира, — пригорок, на котором плакали женщины, стали называть Пригорком Слез. И до сих пор, хоть прошло много зим и волосы мои поседели, я вижу то место, где плакали женщины.

***



Когда сражение было закончено, мы бросились к усадьбе и обыскали все дома. Многих мы нашли и кое-кого зарубили, но лендрманна Халльварда не было нигде. К нам подошел старый жалкий слуга, на его толстых губах были только льстивые слова. Он встал перед конунгом на колени и сказал, что лендрманн лежит сейчас перед алтарем в своей усадебной церкви и молит Всевышнего пощадить его жизнь. Мы бросились к церкви, дверь была заперта изнутри. Вильяльм спросил у конунга, не разнести ли ее в щепки. Конунг запретил это делать, он сказал, что открывать двери дома Божьего с помощью топора — все равно, что стучаться в ворота ада и просить, чтобы тебя туда впустили. У церковной стены лежал мертвый священник. Он хотел укрыться в безопасном месте под крышей Божьей, но ему в шею угодила стрела и он упал, раскинув руки, словно обнимая дом, в котором так часто бывал. В руке у него был молитвенник. Бернард поднял его.

— Возьми его себе, — сказал конунг.