Конунг. Изгои   ::   Холт Коре

Жгут бересту, потом раскладывают овчинное одеяло и посыпают его горячей золой, оно чуть не горит. Потом Рэйольва раздевают до нага и заворачивают в эту овчину с горячей золой. Он кричит, но мой отец говорит, что жар золы должен очистить кровь от недуга. Козье молоко — ту каплю, что у нас еще осталась, — согревают горячими камешками, бросив их в сосуд с молоком. Отец зажимает Рэйольву ноздри, откидывает голову и вливает молоко ему в горло. Он держит голову Рэйольва, пока не иссякает последняя капля.

Костер пылает, приносят новую золу, Рэйольва быстро разворачивают и заворачивают снова, свежая зола обжигает ему кожу. Он беспорядочно машет руками. Узнает нас, кричит, что мы черти и хотим сжечь его заживо. Вокруг больного и костра стоит кучка людей, все молчат. Эрлинг сын Олава из Рэ сидит в отдалении и плетет корзину из ивовых прутьев.

Я немного помогаю ему, он мне нравится и я не знаю, чем мне заняться. Но на сердце у меня тревожно, я оставляю корзину, зову Бальдра и мы уходим. Мне нужно увидеть конунга. Сказать ему мне нечего. Сверрир сидит один под деревом — сын скорби, тяжел твой удел. Подходит Бернард и говорит конунгу:

— В таком случае я останусь с ним…

И больше ни слова, конунг кивает. Он знает, что любая строгость бессильна перед Бернардом.

— А теперь я пойду молиться, — говорит монах.

В темноте мы слышим его голос, он молится вслух.