JК
Конунг. Властитель и раб :: Холт Коре
Страница: 214 из 477Стоял чудесный день, солнце и ветер над городом – холмы усыпаны народом, канаты уложены, – и вот уже через мгновение все в полном порядке, крики и тихая молитва, женщины, не осмеливающиеся дышать, башмачник и его жена, рассеянно улыбающиеся, шепча:
– Дому ничто не угрожает…
Конунг с Эйнаром высоко на палубе самого большого из доселе виданных кораблей, распиленного и заново сколоченного… и корабль трогается.
Он словно танцор на скользком полу, веревки разворачивают его, дома стоят. Корабль проходит в дюйме или меньше, какой-то мальчишка ревет – и вот все разом радостно шумят, все мужчины и женщины города, – когда корабль спускается на воду. Он плывет – а дома стоят.
Потом разносили мед. По рогу на каждого и ни каплей больше. Но на всех все равно не хватило. Конунгу и его приближенным пришлось в тот вечер довольствоваться пивом.
Асбьёрн с одним ухом лживо славит конунга.
Не всегда ты, о Боже, отвращаешь лик свой от нас в годину испытаний.
***
Мы собираемся плыть на юг.
Но за пару дней до отплытия тяжелый недуг сразил моего доброго отца Эйнара Мудрого, вызвав теснение в груди. И он, и мы знали: пришел его последний час.
Конунг уже отдал приказ об отъезде, и мой тяжкий долг – сопровождать его. Поэтому в эти дни я молю милосердную Матерь Божию: если моему отцу суждено умереть теперь, то пусть он умрет до нашего отъезда из города.
Так и вышло. Мой отец обрел приют у монахинь в монастыре Бакки, руки их мягки, а знание о недугах велико. Однако у врат смерти – столь темных для многих, но не для него – никакая мазь не в силах помешать предначертанному.
– Дому ничто не угрожает…
Конунг с Эйнаром высоко на палубе самого большого из доселе виданных кораблей, распиленного и заново сколоченного… и корабль трогается.
Он словно танцор на скользком полу, веревки разворачивают его, дома стоят. Корабль проходит в дюйме или меньше, какой-то мальчишка ревет – и вот все разом радостно шумят, все мужчины и женщины города, – когда корабль спускается на воду. Он плывет – а дома стоят.
Потом разносили мед. По рогу на каждого и ни каплей больше. Но на всех все равно не хватило. Конунгу и его приближенным пришлось в тот вечер довольствоваться пивом.
Асбьёрн с одним ухом лживо славит конунга.
Не всегда ты, о Боже, отвращаешь лик свой от нас в годину испытаний.
***
Мы собираемся плыть на юг.
Но за пару дней до отплытия тяжелый недуг сразил моего доброго отца Эйнара Мудрого, вызвав теснение в груди. И он, и мы знали: пришел его последний час.
Конунг уже отдал приказ об отъезде, и мой тяжкий долг – сопровождать его. Поэтому в эти дни я молю милосердную Матерь Божию: если моему отцу суждено умереть теперь, то пусть он умрет до нашего отъезда из города.
Так и вышло. Мой отец обрел приют у монахинь в монастыре Бакки, руки их мягки, а знание о недугах велико. Однако у врат смерти – столь темных для многих, но не для него – никакая мазь не в силах помешать предначертанному.