Конунг. Властитель и раб   ::   Холт Коре

Он был облачен в простую одежду – без креста, под тяжестью которого гнутся в дугу многие священники. Нет ничего невозможного в предположении, что его тщеславие – которого он был не лишен – проявлялось именно в простоте и сдержанности. В серой рясе он держался лучше, чем в красной. И знал это.

Он предложил нам садиться на лавку у очага, мы сели. Медленно начал говорить. Говорил он, а не конунг. Будет верно сказать, что он позволил нам узнать правду – и бесстрашно дал понять, что это не вся правда.

Он начал:

– Я просил тебя, Сверрир, встретиться со мной, потому что знаю, что ты теперь конунг страны. Знаю также, что Магнус больше не конунг. Народ скажет, что архиепископ Нидароса, изгнанный людьми Сверрира, вернулся всадить кинжал меж лопаток конунгу, которого сам же однажды короновал. Я делаю это, – скажет народ, – потому что хочу вновь заполучить оставленные святой престол и богатства земли Господней. В этом немало правды. Но не вся правда.

Могу ли я, государь – впервые архиепископ Норвегии именует так священника из Киркьюбё, – могу ли я, государь, сначала рассказать кое-что из собственной жизни? Не потому что тебе важно это выслушать. Но потому что мне важно это сказать. Поведать тебе, кто я – не епископ под тяжестью креста, в моем случае золотого, из более благородного материала, чем тот, что нес мой Спаситель, – но кто я в глубоком ничтожестве своем. Возможно, ты сумеешь поверить мне и принять таким, как есть. Если же не поверишь, государь, вонзи в меня меч и уйди. Такова чаша моя.