JК
Конунг. Властитель и раб :: Холт Коре
Страница: 75 из 477Бился головой оземь и вопил, и корчился, и блевал, и расшвыривал собственную блевоту, и орал: «Во имя Господа Иисуса Христа бросаю эту блевоту в конунга Сверрира!» И пока я делал это, Эйрик держал руку над железом и обливался потом…
– Ты правильно поступил, – сказал конунг. – Но он не упражняет ступни? – спросил он.
– Нет, – ответил Мартейн.
Сверрир нарушил слово, данное Эйрику. За день до испытания он послал меня на Нидархольм – я остался недовольным поручением – передать Эйрику его повеление: пройти босым по девяти раскаленным лемехам.
Эйрик молчал, пока я говорил. Я чувствовал, как у него холодели ступни.
***
Вот что я помню об одном молодом бонде из Сельбу:
Один молодой бонд из Сельбу сшил изящные маленькие кожаные башмачки своей жене. Но когда они стояли перед ним на столе, и жена потянулась, чтобы их надеть, ему стукнуло в голову, что башмачки слишком хороши для нее. Он забрал их и сказал, что пойдет в город конунга Сверрира и продаст их там высокородной даме перед ордалией. Он завернул башмачки – она плакала у него за спиной, – ушел и проспал всю ночь на сеновале, где были мыши. Проснувшись утром, он увидел, что мышь прогрызла дырку на одном носке.
Тут уж заплакал он.
Все же он отправился в Нидарос, раздобыл иглу и заштопал носок на башмаке. Но их все равно никто не купил.
Он долго пил в кабаке и потом поплелся восвояси.
Но жена отказалась носить башмачки.
***
Вот что я помню об одном человеке и его молодой �
– Ты правильно поступил, – сказал конунг. – Но он не упражняет ступни? – спросил он.
– Нет, – ответил Мартейн.
Сверрир нарушил слово, данное Эйрику. За день до испытания он послал меня на Нидархольм – я остался недовольным поручением – передать Эйрику его повеление: пройти босым по девяти раскаленным лемехам.
Эйрик молчал, пока я говорил. Я чувствовал, как у него холодели ступни.
***
Вот что я помню об одном молодом бонде из Сельбу:
Один молодой бонд из Сельбу сшил изящные маленькие кожаные башмачки своей жене. Но когда они стояли перед ним на столе, и жена потянулась, чтобы их надеть, ему стукнуло в голову, что башмачки слишком хороши для нее. Он забрал их и сказал, что пойдет в город конунга Сверрира и продаст их там высокородной даме перед ордалией. Он завернул башмачки – она плакала у него за спиной, – ушел и проспал всю ночь на сеновале, где были мыши. Проснувшись утром, он увидел, что мышь прогрызла дырку на одном носке.
Тут уж заплакал он.
Все же он отправился в Нидарос, раздобыл иглу и заштопал носок на башмаке. Но их все равно никто не купил.
Он долго пил в кабаке и потом поплелся восвояси.
Но жена отказалась носить башмачки.
***
Вот что я помню об одном человеке и его молодой �