JК
Королева-Малютка :: Феваль Поль
Страница: 497 из 581 – Пламя внутри – и два часа забвения!
Он с силой стукнул себя в грудь кулаком, уселся, скрестив ноги, посреди комнаты с открытым томиком Горация и принялся с серьезным видом листать его.
На щеках его, пока он читал, запылал румянец – и вот, не в силах противиться неудержимому желанию, он уже в полный голос декламирует любимого автора, отменно выговаривая по-латыни.
Потом, отложив книгу, он громогласно прочел наизусть одну из од, сопровождая свою декламацию энергичными жестами.
– Моя молодость! Моя молодость! – вскричал он, закончив. – Коллеж! Мама! Ах, зачем, зачем я приехал в Париж!
И он монотонно затянул какую-то студенческую песню.
Щеки его пылали по-прежнему, но взгляд угасал.
– Кому что суждено… – прошептал он, возвращаясь к соломенной подстилке и вновь хватаясь за бутылку. – Мне, как видно, были суждены лохмотья. Я, граф Жюстен де Вибре, встретил девушку в лохмотьях… И я любил ее.. Никогда в жизни я никого не любил, кроме нее…
Он выпил еще, но на этот раз спиртное не подействовало. Он подошел к доске, заменявшей ему книжный шкаф, взял оттуда «Пять кодексов», открыл их и тут же с раздражением отбросил книгу.
Он опять попробовал запеть, но песня застряла у него в горле.
Тогда он толкнул ногой валявшийся в пыли том Горация.
– Ладно! – сказал он вдруг. – Это славные люди. Я не стану спать – надо разобраться в их деле.
Он растянулся на соломе, обхватил голову ладонями и начал читать рукопись Эшалота.
Он с силой стукнул себя в грудь кулаком, уселся, скрестив ноги, посреди комнаты с открытым томиком Горация и принялся с серьезным видом листать его.
На щеках его, пока он читал, запылал румянец – и вот, не в силах противиться неудержимому желанию, он уже в полный голос декламирует любимого автора, отменно выговаривая по-латыни.
Потом, отложив книгу, он громогласно прочел наизусть одну из од, сопровождая свою декламацию энергичными жестами.
– Моя молодость! Моя молодость! – вскричал он, закончив. – Коллеж! Мама! Ах, зачем, зачем я приехал в Париж!
И он монотонно затянул какую-то студенческую песню.
Щеки его пылали по-прежнему, но взгляд угасал.
– Кому что суждено… – прошептал он, возвращаясь к соломенной подстилке и вновь хватаясь за бутылку. – Мне, как видно, были суждены лохмотья. Я, граф Жюстен де Вибре, встретил девушку в лохмотьях… И я любил ее.. Никогда в жизни я никого не любил, кроме нее…
Он выпил еще, но на этот раз спиртное не подействовало. Он подошел к доске, заменявшей ему книжный шкаф, взял оттуда «Пять кодексов», открыл их и тут же с раздражением отбросил книгу.
Он опять попробовал запеть, но песня застряла у него в горле.
Тогда он толкнул ногой валявшийся в пыли том Горация.
– Ладно! – сказал он вдруг. – Это славные люди. Я не стану спать – надо разобраться в их деле.
Он растянулся на соломе, обхватил голову ладонями и начал читать рукопись Эшалота.