JК
Королева баррикад :: дю Террайль Понсон
Страница: 65 из 69 — К смертной казни? И вы думаете, что король когда-нибудь санкционирует этот приговор?
— Не возлагайте надежд на королевскую отмену приговора, герцогиня, потому что его величества нет в Париже, а оставленные им инструкции отличаются прямотой и ясностью. Если показания монаха подтвердят ваше подстрекательство, то через час вы будете казнены! Введите монаха Жака Клемана!
При этом приказании Мовпен в сопровождении четырех гвардейцев отправился за Жаком. Вдруг он бурей ворвался в зал; он был смертельно бледен, и с его уст срывалось одно только слово:
— Измена! Измена!
— Измена? — повторил Крильон.
— Да, этой ночью совершен подкоп в луврские подземелья, и монах скрылся через него.
Через несколько часов после этого король был в Лувре. Он первым делом приказал вернуть свободу герцогине Монпансье, а затем позвал к себе Крильона.
Но вместо него на пороге появилось новое лицо. Это была женщина, одетая во все черное, бледная, со сверкающим, мрачным взглядом.
— Матушка! — воскликнул король.
— Государь, — сказала королева-мать, — уже раздались первые звуки погребального перезвона по нашему роду. Могила уже приоткрывается для рода Валуа. Прощайте, государь!
Король Генрих III безмятежно почивал в своей палатке, и его сны ласкала счастливая мечта о близком торжестве над мятежными парижанами.
— Не возлагайте надежд на королевскую отмену приговора, герцогиня, потому что его величества нет в Париже, а оставленные им инструкции отличаются прямотой и ясностью. Если показания монаха подтвердят ваше подстрекательство, то через час вы будете казнены! Введите монаха Жака Клемана!
При этом приказании Мовпен в сопровождении четырех гвардейцев отправился за Жаком. Вдруг он бурей ворвался в зал; он был смертельно бледен, и с его уст срывалось одно только слово:
— Измена! Измена!
— Измена? — повторил Крильон.
— Да, этой ночью совершен подкоп в луврские подземелья, и монах скрылся через него.
Через несколько часов после этого король был в Лувре. Он первым делом приказал вернуть свободу герцогине Монпансье, а затем позвал к себе Крильона.
Но вместо него на пороге появилось новое лицо. Это была женщина, одетая во все черное, бледная, со сверкающим, мрачным взглядом.
— Матушка! — воскликнул король.
— Государь, — сказала королева-мать, — уже раздались первые звуки погребального перезвона по нашему роду. Могила уже приоткрывается для рода Валуа. Прощайте, государь!
Король Генрих III безмятежно почивал в своей палатке, и его сны ласкала счастливая мечта о близком торжестве над мятежными парижанами.