JК
Коррида :: Зевако Мишель
Страница: 5 из 509Слегка вскрикнув от удивления, лицедейка с напускным равнодушием в голосе обратилась к Пардальяну:
– Ах! Сеньор, вы уже вернулись? Ваши друзья дон Сервантес и дон Сезар ужасно о вас беспокоились!
– Прекрасно! – сказал улыбающийся Пардальян. – Значит, я немедленно повидаю их и успокою…
Но до чего же странно вела себя Хуанита по отношению к Чико! Всего несколько часов назад она торопила его спасти француза, заклиная всем святым и суля в будущем свою признательность и преданность. Теперь же она едва обращала на малыша внимание. От его ликования не осталось и следа, и он пребывал в тоске и печали. Но вот он вдруг почувствовал на себе ее молниеносный взгляд – испепеляющий, презрительный, словно она упрекала его в чем-то недостойном и предательском.
Бедняга Чико вполне заслуженно рассчитывал на слова благодарности. Поняв, что на него сердятся, он будто окаменел, его маленькое лицо скривилось от боли: «Что с ней?! Что я ей сделал?!»
Подчеркнуто не замечая его присутствия, Хуана была весьма учтива с сеньором французом.
– Вы, конечно, устали, но, быть может, прежде чем подняться в комнаты, вы все-таки позавтракаете?
– Хорошо, моя прелесть. Я и вправду здорово проголодался, так что не откажусь от большого куска пирога и двух бутылочек французского вина.
– Слушаю, сеньор! Я сейчас же вам все сама подам.
– Это большая честь, дитя мое. Я был бы вам также очень признателен, если бы вы смогли передать господам Сервантесу и Эль Тореро, – если, конечно, они уже проснулись, – что со мной все в порядке.
– Бегу, сеньор.
– Ах! Сеньор, вы уже вернулись? Ваши друзья дон Сервантес и дон Сезар ужасно о вас беспокоились!
– Прекрасно! – сказал улыбающийся Пардальян. – Значит, я немедленно повидаю их и успокою…
Но до чего же странно вела себя Хуанита по отношению к Чико! Всего несколько часов назад она торопила его спасти француза, заклиная всем святым и суля в будущем свою признательность и преданность. Теперь же она едва обращала на малыша внимание. От его ликования не осталось и следа, и он пребывал в тоске и печали. Но вот он вдруг почувствовал на себе ее молниеносный взгляд – испепеляющий, презрительный, словно она упрекала его в чем-то недостойном и предательском.
Бедняга Чико вполне заслуженно рассчитывал на слова благодарности. Поняв, что на него сердятся, он будто окаменел, его маленькое лицо скривилось от боли: «Что с ней?! Что я ей сделал?!»
Подчеркнуто не замечая его присутствия, Хуана была весьма учтива с сеньором французом.
– Вы, конечно, устали, но, быть может, прежде чем подняться в комнаты, вы все-таки позавтракаете?
– Хорошо, моя прелесть. Я и вправду здорово проголодался, так что не откажусь от большого куска пирога и двух бутылочек французского вина.
– Слушаю, сеньор! Я сейчас же вам все сама подам.
– Это большая честь, дитя мое. Я был бы вам также очень признателен, если бы вы смогли передать господам Сервантесу и Эль Тореро, – если, конечно, они уже проснулись, – что со мной все в порядке.
– Бегу, сеньор.