Курумилла   ::   Эмар Густав

— Боже мой, — продолжала она, постепенно воодушевляясь, — я отлично вижу, что смущает вас в настоящую минуту. Вас пугает мысль, что молодая, богатая девушка, хорошего происхождения, рискует запятнать свою репутацию сумасбродным поступком. А? Боже мой! Мы, американские женщины, не похожи на ваших холодных и сдержанных европейских женщин, которые рассчитывают каждый свой шаг. Мы или любим, или ненавидим. В наших жилах струится не кровь, а лава! Моя любовь — это моя жизнь. Я вся поглощена ею. Оставайтесь здесь и пустите меня вперед одну. Я уверена, что дон Луи поймет и оценит по достоинству мой поступок. Это человек, не похожий на других. Я люблю его! Слышите вы? В истинной горячей любви, такой как моя, есть некая притягательная сила, которая заставляет относиться к ней с уважением.

Произнося эти слова, юная мексиканка была ослепительно красива, она выпрямилась и гордо откинула голову, взор ее горел, губы дрожали. Вся она сияла какой-то девственной и в то же время вакхической красотой.

Ослепленный блеском этой красоты, охотник невольно поддался влиянию пылкой речи, почтительно поклонился девушке и растроганно произнес:

— Ступайте же и дай вам Бог вдохнуть жажду жизни в моего брата.

Она улыбнулась беспечно, но вместе с тем лукаво и, как птичка, быстро порхнула в кустарник.

Валентин и Курумилла приблизились к лагерю ровно настолько, чтобы видеть все, что там происходит — видеть, но не слышать. Здесь они решили дожидаться донью Анжелу.