JК
Любовь шевалье :: Зевако Мишель
Страница: 27 из 529Человек, которому уже сегодня известно то, что случится завтра, всесилен! Но его власть станет поистине безграничной, если он сумеет к тому же превращать по своему желанию разные металлы в чистое золото! Такой человек будет равен самому Творцу. Ведь Всевышний — этот тот, кто может приподнять завесу времени и кому ведомы все тайны мироздания.
Руджьери не сомневался, что его ждет успех. Он сутками сидел, погрузившись в вычисления, хотя порой в отчаянии и швырял бумаги на пол. Но затем астролог с новыми силами набрасывался на работу, с бешеным упорством стараясь постичь непостижимое. Не приходится удивляться, что его усталый мозг нередко изнуряли галлюцинации…
— Ваше Величество, — промолвил он, — вам интересно знать, почему мой сын погибнет и почему надежд на спасение нет? Я объясню вам. Увидев Деодата на постоялом дворе, куда я ходил по вашему приказанию, я сразу встревожился за вас. Кем был для меня этот юноша? Совершенно чужим человеком. Вы же… вы — моя госпожа, моя богиня… Однако позже в душе моей зародилось сострадание, а вместе с ним — и трепетная нежность, причинившая мне столько боли. Но я так и не осмелился подойти к вам и заявить: «Вы не сделаете ему ничего плохого!» Осознав, что вы вынесли нашему сыну смертный приговор, я лишь скорбно оплакал его. Вы имеете надо мной какую-то удивительную власть, Екатерина! Я долго пытался вырвать любовь к вам из своего сердца. За последний месяц я не раз обращался к звездам, но на мои вопросы небеса давали слишком туманные ответы.
Руджьери не сомневался, что его ждет успех. Он сутками сидел, погрузившись в вычисления, хотя порой в отчаянии и швырял бумаги на пол. Но затем астролог с новыми силами набрасывался на работу, с бешеным упорством стараясь постичь непостижимое. Не приходится удивляться, что его усталый мозг нередко изнуряли галлюцинации…
— Ваше Величество, — промолвил он, — вам интересно знать, почему мой сын погибнет и почему надежд на спасение нет? Я объясню вам. Увидев Деодата на постоялом дворе, куда я ходил по вашему приказанию, я сразу встревожился за вас. Кем был для меня этот юноша? Совершенно чужим человеком. Вы же… вы — моя госпожа, моя богиня… Однако позже в душе моей зародилось сострадание, а вместе с ним — и трепетная нежность, причинившая мне столько боли. Но я так и не осмелился подойти к вам и заявить: «Вы не сделаете ему ничего плохого!» Осознав, что вы вынесли нашему сыну смертный приговор, я лишь скорбно оплакал его. Вы имеете надо мной какую-то удивительную власть, Екатерина! Я долго пытался вырвать любовь к вам из своего сердца. За последний месяц я не раз обращался к звездам, но на мои вопросы небеса давали слишком туманные ответы.