Любовь шевалье   ::   Зевако Мишель

Затем астролог склонился над столом и тщательно обследовал тело сына: кинжалы оставили на трупе рваные раны; были повреждены почти все важные органы; грудь, плечи и шею покрывали ужасные шрамы и глубокие порезы. Но на лице Марийяка лежала печать умиротворения. Он, похоже, не успел понять, что его убивают, ибо первый же удар в спину, нанесенный в тот миг, когда граф рванулся к Алисе, был смертельным. Глаза юноши остались полуоткрытыми. Руджьери попытался опустить ему веки, но не сумел этого сделать. Тогда астролог положил на лицо сына благоуханный платок из тончайшего батиста, который лежал в кармане у Марийяка и был помечен инициалами Алисы де Люс.

Астролог был совершенно спокоен: на смену горю безутешного отца пришел интенсивный труд ученого. Руджьери напряженно размышлял, недвижно просидев несколько часов; он замер, словно статуя; лишь время от времени его тело конвульсивно подергивалось. Он был бледнее лежавшего перед ним мертвеца, но глаза его горели диким огнем.

Наконец астролог прервал свои мрачные раздумья и забормотал, точно в бреду:

— Он потерял очень много крови… что ж, тем легче произвести нужные манипуляции… наложу швы на раны… оставлю лишь одну… вот эту, где рассечена сонная артерия… через нее волью в него свежую кровь… Писал же великий Нострадамус, что ему удалось в течение месяца удерживать при себе астральное тело одного из своих детей. Да и я сам часто видел, как шевелились покойники, когда я пробовал их оживить. Наверное, в этот миг астральное тело, вызванное мной, и пыталось войти в принадлежавшую ему плотскую оболочку…

Темнело.