Мадам де Шамбле   ::   Дюма Александр

— Ты найдешь в нем лишь то, что я скажу тебе здесь и сейчас, родной: я люблю тебя, я буду всегда любить тебя на земле и вечно — на том свете.

На лестнице послышались шаги, и в комнату вошел Грасьен.

— Карета госпожи графини подана, — доложил он.

— Могу я остаться в этой комнате после того, как ты уедешь? — спросил я Эдмею. — Она наполнена твоим ароматом, и мне будет казаться, что ты еще здесь.

— А я-то полагала, что люблю тебя сильнее, чем ты меня, — вздохнула Эдмея и прибавила с милой улыбкой: — Макс, я признаю свое поражение. Ты доволен?

О да, я был бы доволен и даже чувствовал бы себя всемогущим, как Бог, если бы змея не терзала мое сердце.

— Уходи, — сказал я, — а то у меня не хватит духа расстаться с тобой. Вот только…

— Что?

— Я буду восьмого ноября рядом с тобой, у Грасьена, несмотря на то что граф еще не уедет.

— Приезжай седьмого вечером, и, что бы ни случилось, я забегу к тебе на минуту.

— О! Ты обещаешь, не так ли?

— От всей души.

— Хорошо, а теперь ступай. Мне уже легче, так как теперь я уверен, что снова увижу тебя.

— Любимый, — произнесла Эдмея, глядя на меня с тревогой и качая головой, — я повторяю: ты что-то знаешь, но не хочешь мне говорить. Впрочем, это не так уж важно! Я люблю тебя, ты любишь меня, а все остальное в руках Бога.

Затем она поцеловала меня в лоб и удалилась.

Я остался один, прислушиваясь к ее удаляющимся шагам и постепенно стихающему шуршанию шелкового платья, и продолжал сидеть на том же месте, где только что моя возлюбленная обнимала меня.