Маленький большой человек   ::   Бриджер Томас

Мой отец не был пуританином. Не раз во время проповеди ему доводилось стрелять. Никто никогда не слышал от него ни слова осуждения выпивки, женщин, карт или какого-либо иного удовольствия. «Азарт во всех проявлениях своих, — не раз говаривал он, — дан нам Господом, а потому и не может быть дурным сам по себе. Дурно то, что, следуя ему, человек порой теряет свой природный облик, сквернословит, жует табак, плюет на пол и забывает умываться». Не помню, чтобы отец упоминал другие грехи. Он не имел ничего против хорошей сигары, но не выносил, когда жевали табак, отдавали предпочтение площадной брани или разгуливали с грязной физиономией. Если человек умыт и чист телом, отца мало трогало то, что он напивается до полусмерти, проигрывает последние гроши, обрекая своих детишек на голод и нищету, или подхватывает дурную болезнь от неумеренного общения с женщинами легкого поведения.

Мальчиком я и не подозревал, но сейчас-то я точно знаю, что мой отец был психом. Часто он нес что-то бессвязное, спотыкался и падал, а когда к нему обращались, отвечал невпопад. Прежде чем удариться в религию, отец был парикмахером, да и потом всегда сам стриг нас, детей, что было, доложу я вам, просто пыткой: он отчаянно сопел, прыгал вокруг, щелкая ножницами и норовя отхватить кусок уха или шеи вместе с отросшим вихром.