JК
Марикита :: Феваль-сын Поль
Страница: 106 из 329Я умею читать по книге звезд, а тамнаписано, что время крови уже миновало и наступает время целительных слез, за которым придет пора радостных встреч. Только одно черное пятно омрачает твое будущее, но скоро и его не станет, и тогда наши сердца возрадуются… Так идем же за твоей звездой.
– Мне все равно куда идти, – отвечал Лагардер. – Если ты знаешь, что предначертано мне судьбой, то веди меня, и я пойду за тобой: отчаяние всегда ступает рядом с безумием.
Шевалье вложил шпагу в ножны и вскочил на коня. На душе у него было тоскливо и мрачно. Он напоминал себе стальной клинок, который сломали и выбросили в придорожную канаву, где он станет ржаветь от бурь и дождей, пока не рассыплется в прах.
Он не думал о возвращении в лагерь, где его, без сомнения, считали погибшим, он просто шел за Марикитой, потому что надо было идти, идти до тех пор, пока сама смерть не остановит его.
Так они шли много дней, ночуя в сараях или прямо в поле, потому что крестьяне нередко закрывали дверь перед странной парой: сумрачным молчаливым всадником и юной красавицей с безумным взором. От обоих веяло тоской и безысходностью.
Лагардер был безучастен ко всему и, когда ему отказывали в ночлеге, молча ехал дальше. Это был его крестный путь, и несчастный жаждал поскорее добраться до вершины голгофы, дабы обрести там вечный покой.
Марикита ехала впереди; в ее состоянии произошла разительная перемена. Она больше не бормотала бессмысленных фраз и не издавала жутких воплей.
– Мне все равно куда идти, – отвечал Лагардер. – Если ты знаешь, что предначертано мне судьбой, то веди меня, и я пойду за тобой: отчаяние всегда ступает рядом с безумием.
Шевалье вложил шпагу в ножны и вскочил на коня. На душе у него было тоскливо и мрачно. Он напоминал себе стальной клинок, который сломали и выбросили в придорожную канаву, где он станет ржаветь от бурь и дождей, пока не рассыплется в прах.
Он не думал о возвращении в лагерь, где его, без сомнения, считали погибшим, он просто шел за Марикитой, потому что надо было идти, идти до тех пор, пока сама смерть не остановит его.
Так они шли много дней, ночуя в сараях или прямо в поле, потому что крестьяне нередко закрывали дверь перед странной парой: сумрачным молчаливым всадником и юной красавицей с безумным взором. От обоих веяло тоской и безысходностью.
Лагардер был безучастен ко всему и, когда ему отказывали в ночлеге, молча ехал дальше. Это был его крестный путь, и несчастный жаждал поскорее добраться до вершины голгофы, дабы обрести там вечный покой.
Марикита ехала впереди; в ее состоянии произошла разительная перемена. Она больше не бормотала бессмысленных фраз и не издавала жутких воплей.