JК
Марикита :: Феваль-сын Поль
Страница: 171 из 329 – Ты что, струсил? Если так, то мне понятно, почему тебе не удалось задержать даже женщин.
– Лагардера не останавливают мечи, женщин – прочные каменные стены, монсеньор! Нет, вы как хотите, а я успокоюсь лишь тогда, когда своими собственными глазами увижу свежую могилу нашего бравого шевалье.
– Увидишь, не беспокойся, – буркнул Филипп Мантуанский. – Может, ты сам его туда и уложишь – для твоего же спокойствия. А что до прочных стен, то я прикажу посадить мадемуазель де Невер на цепь, и приковать ее к железному поясу, который ты станешь носить, не снимая. Пейроль усмехнулся:
– Прежде чем уложить Лагардера в гроб, его надо убить, прежде чем приковать голубку цепью, ее надо поймать. А этого не случится ни сегодня, ни завтра… быть может, этого не случится никогда, монсеньор!
Гонзага в ярости смял кружевное жабо. Клевреты молчали. Проклятый Пейроль своими нравоучениями и своим похоронным тоном сковал льдом бахвальство на устах хозяина. Так что лишь стук лошадиных копыт да грубые шуточки солдат нарушали тишину равнины, по которой ехал отряд всадников.
По той же дороге, только с другой стороны, к цыганскому табору приближалась еще одна группа. В ней было всего-навсего шесть человек: четверо мужчин и две женщины.
Один из мужчин тоже громко рассуждал вслух и тоже говорил о Лагардере, хотя и не обещал ни службы, ни почестей, ни денег.
– Тысяча чертей! – доносился ворчливый голос нашего старого приятеля Кокардаса.
– Лагардера не останавливают мечи, женщин – прочные каменные стены, монсеньор! Нет, вы как хотите, а я успокоюсь лишь тогда, когда своими собственными глазами увижу свежую могилу нашего бравого шевалье.
– Увидишь, не беспокойся, – буркнул Филипп Мантуанский. – Может, ты сам его туда и уложишь – для твоего же спокойствия. А что до прочных стен, то я прикажу посадить мадемуазель де Невер на цепь, и приковать ее к железному поясу, который ты станешь носить, не снимая. Пейроль усмехнулся:
– Прежде чем уложить Лагардера в гроб, его надо убить, прежде чем приковать голубку цепью, ее надо поймать. А этого не случится ни сегодня, ни завтра… быть может, этого не случится никогда, монсеньор!
Гонзага в ярости смял кружевное жабо. Клевреты молчали. Проклятый Пейроль своими нравоучениями и своим похоронным тоном сковал льдом бахвальство на устах хозяина. Так что лишь стук лошадиных копыт да грубые шуточки солдат нарушали тишину равнины, по которой ехал отряд всадников.
По той же дороге, только с другой стороны, к цыганскому табору приближалась еще одна группа. В ней было всего-навсего шесть человек: четверо мужчин и две женщины.
Один из мужчин тоже громко рассуждал вслух и тоже говорил о Лагардере, хотя и не обещал ни службы, ни почестей, ни денег.
– Тысяча чертей! – доносился ворчливый голос нашего старого приятеля Кокардаса.