JК
Марикита :: Феваль-сын Поль
Страница: 195 из 329Эта женщина, которая так долго верила только в людскую злобу, теперь наслаждалась мыслью, что добрый человек (она имела в виду шевалье де Лагардера) способен увлечь за собой столько благородных сердец. Она потребовала от Хасинты обещания поскорее продать харчевню. И та, хоть и жалела о родных горах, синем небе и огромном море, не замедлила согласиться. Один взгляд Авроры заставил Хасинту уступить, один поцелуй девушки решил все. Донья Крус тоже поцеловала ее, и три подруги обнялись так же, как когда-то ночью. Это был подобный же сердечный порыв, но теперь они не плакали, а улыбались.
Впрочем, можно ли было отказать в чем-то кузине регента Франции, оставившей свое высокомерие и резкость и превратившейся в добрую заботливую мать? Добившись своего, госпожа де Невер гордо произнесла:
– Кто осмелится теперь, когда мы вместе, прийти и вырвать у меня из рук мою дочь? Донья Крус, какое-то короткое мгновение я думала, что вы – мое дитя, так будьте же им. Кузен Шаверни, вы загладили добром все то зло, которое вас принуждали совершить; дайте же мне вашу руку – она осталась честной. И я благословляю всех остальных, всех, кто вернул мне мою дочь!
Вечно неутешная вдова герцога Неверского, чьи уста так долго оставались скорбно сомкнутыми, нежно произносила слова благодарности, и горестное величие, в котором она пребывала со времен драмы у замка Кейлюс, растворилось в теплом дыхании материнской любви.
– А вы, Анри, сын мой, – добавила она, поднимаясь, – вы, граф де Лагардер, подойдите и поцелуйте свою мать!
Она радовалась тому, что могла сама сообщить шевалье о милости регента, даровавшего ему титул графа.
Впрочем, можно ли было отказать в чем-то кузине регента Франции, оставившей свое высокомерие и резкость и превратившейся в добрую заботливую мать? Добившись своего, госпожа де Невер гордо произнесла:
– Кто осмелится теперь, когда мы вместе, прийти и вырвать у меня из рук мою дочь? Донья Крус, какое-то короткое мгновение я думала, что вы – мое дитя, так будьте же им. Кузен Шаверни, вы загладили добром все то зло, которое вас принуждали совершить; дайте же мне вашу руку – она осталась честной. И я благословляю всех остальных, всех, кто вернул мне мою дочь!
Вечно неутешная вдова герцога Неверского, чьи уста так долго оставались скорбно сомкнутыми, нежно произносила слова благодарности, и горестное величие, в котором она пребывала со времен драмы у замка Кейлюс, растворилось в теплом дыхании материнской любви.
– А вы, Анри, сын мой, – добавила она, поднимаясь, – вы, граф де Лагардер, подойдите и поцелуйте свою мать!
Она радовалась тому, что могла сама сообщить шевалье о милости регента, даровавшего ему титул графа.