Мечи с севера   ::   Триз Генри

Вчера, после того как тебя увели в темницу, ко мне явился Патриарх и сказал, сурово так, что, оскорбив калифа и поставив тем самым под угрозу строительство Церкви Гроба Господня, я обрекаю себя на вечные муки, и лишь величайшее самоотречение позволит мне надеяться на спасение души.

Харальд отыскал, наконец, платье и дал его Марии.

– Я не патриот, и в таких делах мало смыслю, но по-моему, раз здесь тебе плохо, а в другом месте будет хорошо, почему бы тебе не попробовать спастись?

– Тебе легко говорить, ведь ты всегда поступал, как вздумается, – проговорила Мария, одеваясь. – Моя жизнь была совсем иной. Наверное, мне просто нужно, чтобы кто-нибудь принял решение за меня.

– Вот и отлично. Значит, решать мне. А я решил взять тебя с собой. Погружу тебя на корабль вместе с другой добычей. Может, я тебя продам в Киеве или, скажем, Полоцке, если, конечно, кто прельстится твоей стряпней. Согласна?

Произнося сию тираду, он улыбнулся, чтобы Мария, не дай Бог, не подумала, что он говорит всерьез. Потом он принялся рассматривать небольшую икону, которая висела на дальней стене комнаты. Икона была выполнена из расписной эмали и обильно украшена золотом. Харальд любовно погладил ее большим пальцем, размышляя о том, сколько монет можно выручить за нее в Новгороде.

– Можешь взять ее, если хочешь, – сказала подошедшая к нему Мария. – Мне эта икона никогда не нравилась. Она напоминает мне о бесконечных византийских молитвах и песнопениях. Прими ее в уплату за проезд на твоем корабле.