Многосказочный паша   ::   Марриет Фредерик

Но костлявый китаец и не думал слушаться повеления паши; два невольника приподняли его голову за косы, которые были больше аршина длиной, и китаец оставался на коленях с потупленными в землю глазами.

— Кто ты, собака? — спросил паша, которому очень понравилось раболепие китайца.

— Подлейший из рабов Вашего Благополучия, китаец, — сказал вопрошаемый на чистом турецком наречии. — В отечестве моем был я поэтом, но судьбе угодно было, чтобы я теперь работал во дворцовых садах.

— Если ты поэт, то, верно, знаешь много повестей?

— Рабу вашему случалось не одну тысячу раз рассказывать их. Так предопределено мне.

— Ты говоришь о предопределении, — сказал Мустафа, — поэтому ты можешь рассказать Его Благополучию повесть, в которой бы кто-нибудь предсказал будущее, и это предсказание исполнилось бы на самом деле. Если знаешь ты такую повесть, так рассказывай.

— В моем отечестве, о визирь, есть предание, в котором говорится о предсказании будущего и о странном исполнении его.

— Можешь начать, — сказал Мустафа.

Китаец засунул руку за пазуху и вытащил оттуда инструмент, который был сделан из черепахи, с тремя или четырьмя струнами, и начал свою историю тихим однозвучным писком, который составлял что-то среднее между пением и визгом, но не был нисколько неприятен для слуха. Он ударил по струнам и сделал прелюдию, которую можно представить себе, взяв целый ряд фальшивых тонов.