Сирены   ::   Ластбадер Эрик ван

Потом к этой мелодии добавились слова, и она почувствовала мощный электрический импульс, волной прокатившийся по ее телу. Дайна прислушалась к этим словам.

Все глаза, загипнотизированные тобой,

Танцуют в такт музыке,

Рожденной блеском американского сердца.

Теперь она знала, что и зачем ей надо сказать. Она думала о Бэбе, лежавшем в луже собственной крови; о Мейере, мечтающем о свободе, прижавшись лицом к колючей проволоке в фашистском концлагере; о темнице, глубоко зарытой в воняющей гнилью земле. И, не переставая думать обо всем этом, она заговорила:

— Когда я была молодой, — сказала она, — я узнала цену человеческой жизни. Я не могу утверждать, что Найл Валентайн являлся моим другом или хотя бы, что мы были знакомы давно. На самом деле, Крис Керр представил мне его всего два дня назад. Но, как это бывает при первой и последней встрече людей, случайно очутившихся в одном купе поезда, Найл Валентайн поведал мне о том, о чем он, возможно, не стал бы рассказывать никому другому.

— Вы все знали его как музыканта, человека, обладающего неистовым талантом и ненасытной жаждой жизни, которая, в конце концов, и убила его.

— Однако, мне удалось увидеть иную сторону его души, которую, как мне кажется, он тщательно скрывал от всех вас. Я говорю о его необычайной теплоте, человечности, которых мне всего больше жаль.

— Мисс Уитней, — раздался чей-то голос.