Сирены   ::   Ластбадер Эрик ван

Врач был решительно настроен против этого, но он не мог удержать ее, и в конце концов Эндрюс отвез ее домой.

* * *



День угасал в сентиментальном великолепии лучей заходящего солнца. Позади она слышала шум машин на 16 стрит и, повернув голову, увидела сверкающую гладь океана, белые паруса, устремляющиеся к берегу. Нестерпимый блеск слепил ее, вызывая резь в глазах, и она отвернулась.

Ее слуха достигли печальные крики чаек, то и дело заглушаемые жужжанием автомобильных моторов. Где-то плакал ребенок, и слышалась испанская речь: короткие, гневные фразы, похожие на молниеносные комбинации ударов в боксерском поединке.

Она не помнила ровным счетом ничего о том, как они добирались домой, как Эндрюс открывал дверь. Должно быть он занес ее внутрь на руках, словно новобрачную после венчания, потому что придя в себя, она обнаружила, что находится в собственной спальне. Все было как обычно; не хватало лишь Рубенса, лежащего возле нее. Перевернувшись на живот, она погладила кончиками пальцев место, где он должен был бы находиться, и заплакала.

— Мисс Уитней, могу ли я чем-нибудь...

— Просто поговорите со мной. Эндрюс замолчал на мгновение, видимо раздумывая, что бы такое сказать.

— Вы вели себя мужественно в тот день, — промолвил он наконец.

— В какой тот день?

— Когда поехали вместе с Брафманом и мной в Санта-Моника побеседовать с лейтенантом.

— О, да, — тихо отозвалась она. — С вами все в порядке?

— Мэм?

— Бобб сказал, ваш... шурин? Да, шурин погиб тогда.

— Это правда.