JК
Морские титаны :: Эмар Густав
Страница: 210 из 311 — Неужели вы становитесь обвинительницей вашего мужа?
— Я обвиняю палача моей дочери, отец мой, — ответила она с холодной решимостью, — время милосердия миновало; я простила ему мою испорченную жизнь, мои постоянные страдания, мое убитое счастье, я все вынесла, всему покорилась без единой жалобы. Но этот человек осмелился посягнуть на жизнь моей дочери, он бежал, бросив ее, в надежде, что преступление, на которое он сам не решается, исполнят другие… И вот я пробуждаюсь! То, что я отказывалась делать для себя, я сделаю для своего ребенка. Кто сможет отрицать право матери защищать свою дочь?!
— Я побежден, увы! Эта последняя низость переполняет чашу. Да исполнится воля Божья!
Донья Лусия взяла руку монаха и поцеловала ее.
— Благодарю, отец мой, — сказала она, — благодарю, что вы не настаиваете более на снисхождении к этому подлецу. Все было бы напрасно, вы поняли это: львица не может с большим ожесточением защищать своих детенышей от опасности, чем буду я отстаивать свое дитя — увы! — единственную отраду, что осталась мне в этой жизни, — заключила она мрачно.
Потом, обратившись к капитану, она спросила:
— Можете вы дать нам верное убежище — мне и Флоре, племянник?
— Могу предложить вам убежище, совершенно недоступное, в доме, где я живу.
Донья Лусия задумалась.
— Вы уезжаете завтра?
— Завтра, сеньора.
— Я полагаюсь на вашу честь и на ваше благородство, — сказала она, протягивая ему руку. — Вы мой единственный родственник, я доверюсь вам… Дочь рассказала мне все.
— Я обвиняю палача моей дочери, отец мой, — ответила она с холодной решимостью, — время милосердия миновало; я простила ему мою испорченную жизнь, мои постоянные страдания, мое убитое счастье, я все вынесла, всему покорилась без единой жалобы. Но этот человек осмелился посягнуть на жизнь моей дочери, он бежал, бросив ее, в надежде, что преступление, на которое он сам не решается, исполнят другие… И вот я пробуждаюсь! То, что я отказывалась делать для себя, я сделаю для своего ребенка. Кто сможет отрицать право матери защищать свою дочь?!
— Я побежден, увы! Эта последняя низость переполняет чашу. Да исполнится воля Божья!
Донья Лусия взяла руку монаха и поцеловала ее.
— Благодарю, отец мой, — сказала она, — благодарю, что вы не настаиваете более на снисхождении к этому подлецу. Все было бы напрасно, вы поняли это: львица не может с большим ожесточением защищать своих детенышей от опасности, чем буду я отстаивать свое дитя — увы! — единственную отраду, что осталась мне в этой жизни, — заключила она мрачно.
Потом, обратившись к капитану, она спросила:
— Можете вы дать нам верное убежище — мне и Флоре, племянник?
— Могу предложить вам убежище, совершенно недоступное, в доме, где я живу.
Донья Лусия задумалась.
— Вы уезжаете завтра?
— Завтра, сеньора.
— Я полагаюсь на вашу честь и на ваше благородство, — сказала она, протягивая ему руку. — Вы мой единственный родственник, я доверюсь вам… Дочь рассказала мне все.