Мы еще встретимся, полковник Кребс!   ::   Соколов Борис Николаевич

Дробышев видел и самые письма, хранимые в горшке с пышно разросшимся столетником. Они подтвердили правдивость его показаний. Письма были местные, со штампом сухумской почты. Но текст, написанный печатными буквами, мало подвинул дело. Дом был взят под наблюдение, но в квартиру никто не приходил. Надо было рискнуть. После долгих колебаний Чиверадзе принял решение освободить арестованного. Первый день наблюдения за домом не дал ничего интересного. На второй день Хангулов видел, как освобожденный ходил в магазин, за водой к водопроводной колонке. Вечером в комнате горел свет и в окне несколько раз мелькнула человеческая тень. Потом свет погас и все стихло. Утром человек должен был пройти по городу, чтобы стало известно о его освобождении. Но давно взошло солнце, соседи ушли на работу, хозяйки уже возвращались с базара, а в домике царила тишина. Человек не выходил. У Хангулова мелькнула мысль, что он скрылся. Встревоженный Виктор подошел к дому с другой стороны, перелез через невысокий заборчик и подошел к раскрытому окну. То, что он увидел, ужаснуло его. На полу, рядом с кроватью, в нижнем белье ничком лежал хозяин квартиры. Виктор вскочил на подоконник, прыгнул в комнату и подошел к нему. Все еще не веря своим глазам, Хангулов тронул лежащего за плечо, понял, что он мертв, мельком оглядел комнату, выскочил во двор и, уже не маскируясь, бросился в комендатуру.

– Неужели эта сволочь сильнее нас? – собрав группу, спросил Чиверадзе.