Скачка тринадцати   ::   Френсис Дик

– Знаете ли, Джоан временами попадает вожжа под хвост, – признался Перегрин Оливеру, как мужчина мужчине. Про себя Перегрин подумал, как разъярится Джоанн, когда узнает, что Мона оставила все свое барахло кому-то чужому.

– И насчет похорон Моны, – сказал Оливер. – Мы с Кассиди тоже хотели бы присутствовать. Она была нам очень дорога, знаете ли.

Перегрин спросил, какой день их устроит.

– Любой, кроме среды, – ответил Оливер. – В среду Кассиди улетает на концерт в Шотландию, а у меня деловой ленч, отменить который я никак не могу.

– Мона сама виновата, что умерла! – внезапно сказал Перегрин. Видимо, он тоже чувствовал себя виноватым. – Джоан ведь предлагала приехать и поухаживать за ней, а Мона отказалась. Несколько раз звонила й говорила, чтобы Джоан не приезжала. Джоан ужасно обиделась.

– Но ведь в комнате, где лежала Мона, телефона не было, – задумчиво сказал Оливер. – А на дворе, видимо, было очень холодно. И до дома идти довольно далеко, а дом стоял нетопленый, пока нас не было…

– Что вы имеете в виду?

– Откуда же Мона вам звонила?

Перегрин умолк, довольно надолго, а потом сменил тему и заговорил о детских фотографиях Джоан. Если найдутся фотографии…

– Я уверен, что Кассиди отдаст Джоанн все, что Мона хотела бы ей передать, – мягко заверил его Оливер.

– Значит, похороны назначим на любой день, кроме среды, – закончил Перегрин почти дружелюбно. – Я вам сообщу.