JК
Нострадамус :: Зевако Мишель
Страница: 75 из 121Потом двое солдат с алебардами схватили ее за руки и заставили встать на колени,а один из людей в черном стал быстро-быстро читать что-то написанное на пергаменте. Она не понимала, что происходит, да, впрочем, и видела плохо: перед глазами мелькали смутные тени, фигуры были расплывчатыми, все будто ускользало от взгляда…
А ведь это был церковный Трибунал! А то, что читал человек в черном, был вынесенный ей приговор!
Мари приговорили к сожжению живьем на Гревской площади на костре, зажженном палачом, а предварительно — к дознанию, во время которого она должна будет объяснить природу своего взаимодействия с потусторонними силами.
Огласив приговор, судьи отправили молодую женщину обратно в ее темницу в Тампле.
Опять дни, дни и ночи, текут и текут без конца… Часы, похожие один на другой, минуты, длящиеся вечность… И долгие-долгие месяцы, минувшие с той ночи, когда Рено уехал в Монпелье, чтобы не вернуться…
В одну из таких минут, когда она неверными шагами мерила свою камеру, дверь открылась, тюремный смотритель пропустил в камеру двух мужчин, поставил принесенный с собой фонарь в угол, поклонился так, что чуть не стукнулся лбом об пол, и только после этого удалился.
Удивленная Мари вгляделась в вошедших, но, сразу же узнав их, потеряла к «гостям» всякий интерес.
Вероятно, то, что собрались сказать ей королевские сыновья, было ужасно, потому что оба они, явно колеблясь, долго молчали. Франсуа первым решился приступить к делу. Он подошел к Мари и взял ее за руку.
А ведь это был церковный Трибунал! А то, что читал человек в черном, был вынесенный ей приговор!
Мари приговорили к сожжению живьем на Гревской площади на костре, зажженном палачом, а предварительно — к дознанию, во время которого она должна будет объяснить природу своего взаимодействия с потусторонними силами.
Огласив приговор, судьи отправили молодую женщину обратно в ее темницу в Тампле.
Опять дни, дни и ночи, текут и текут без конца… Часы, похожие один на другой, минуты, длящиеся вечность… И долгие-долгие месяцы, минувшие с той ночи, когда Рено уехал в Монпелье, чтобы не вернуться…
В одну из таких минут, когда она неверными шагами мерила свою камеру, дверь открылась, тюремный смотритель пропустил в камеру двух мужчин, поставил принесенный с собой фонарь в угол, поклонился так, что чуть не стукнулся лбом об пол, и только после этого удалился.
Удивленная Мари вгляделась в вошедших, но, сразу же узнав их, потеряла к «гостям» всякий интерес.
Вероятно, то, что собрались сказать ей королевские сыновья, было ужасно, потому что оба они, явно колеблясь, долго молчали. Франсуа первым решился приступить к делу. Он подошел к Мари и взял ее за руку.