Олимпия Клевская   ::   Дюма Александр

Шанмеле, держа приговоренного под руку, обливаясь слезами и обнимая его, давая ему целовать распятие, глубоко взволновал сердца солдат: не один из них дорогой спотыкался, всхлипывая и пошатываясь под тяжестью обуревавших его чувств.

Вскоре, пройдя шагов сто пятьдесят — двести, они увидели примыкавшую к казарме огороженную площадку, на которой должна была состояться казнь.

Ужасающее совпадение! Отсюда сопровождающий Баньера отряд драгун со своими заряженными мушкетами мог ясно видеть окно, все в ломоносах и жасмине, по ту сторону которого только что произошла ужасная сцена расставания, всех подробностей которой мы не осмелились описать.

Когда Олимпия пришла в себя или, вернее, вновь осознала собственное существование, ее возбуждение уступило место полному оцепенению.

Она подняла глаза, огляделась, увидела четырех драгунов, которые, отступив в углы комнаты, едва ли не с испугом следили за каждым ее движением.

Кроткий взгляд ее, дрожание рук, трепет во всех членах говорили о том, что припадок позади.

И все же никто из четверых мужчин не смел сказать этой несчастной женщине хотя бы одно только слово.

Один из них подошел к своему товарищу, тронул его за плечо.

— Сказать по правде, — шепнул он, — не годится нам оставлять бедную женщину здесь.

— Это еще почему? — не понял тот.

— А ты погляди, да так смотри, чтоб незаметно было, куда ты смотришь.

И дулом своего мушкета он указал товарищу на окно, ведущее в сад.