Олимпия Клевская   ::   Дюма Александр

Но не успел дебютант продекламировать и первых десяти стихов своей роли, как, полностью забыв о необходимом чувстве меры, принялся вкладывать в свою декламацию, кроме чрезвычайной живости, отличающей его земляков, еще столько запальчивости и яростного пыла, более чем не гармонирующих с величием трагедии, что зрители, вместо того чтобы растрогаться или затрепетать от ужаса, не могли удержаться от смеха и прохохотали весь спектакль.

Баньер нисколько не растерялся и продолжал играть свою роль в той же манере вплоть до последних строк, а закончив, без всякого смущения снова обратился к публике с речью в таких выражениях: «Господа, сколь бы унизителен ни был урок, полученный мной на первом спектакле, приглашаю вас прийти сюда в субботу, чтобы посмотреть, сумею ли я извлечь из него пользу «.

Эти слова, полные дерзости и вместе с тем доверия, усилили хохот в зале, но взрывы смеха были теперь заглушены аплодисментами, и, хотя нет сомнения, что многие рукоплескали в насмешку, все же здесь было признание, что этот актер, если и способен к самым невообразимым выходкам, то, во всяком случае, человек он решительный и неглупый.

Слухи о том, что накануне произошло в Комеди Франсез, обо всех этих речах, неистовой ярости и самонадеянности тулузского актера вскоре распространились по Парижу. В самых разных слоях общества только и говорили, что о Баньере, и в субботу одиннадцатого — в день, когда согласно обещанию он играл Агамемнона в «Ифигении в Авлиде «, — был большой наплыв публики.