Олимпия Клевская   ::   Дюма Александр

Когда они достигли противоположного берега, Олимпия, все это время выполнявшая роль лоцмана, привязала лодочную цепь к одной из причальных тумб, местоположение которой ей было известно, позволила Баньеру протянуть ей руку, спрыгнула на сушу и бросилась бегом в направлении Вильнёв-лез-Авиньона.

Баньер побежал с ней радом, все еще ни о чем не спрашивая.

Впрочем, нашим беглецам не было нужды бежать в темноте к белевшей на склоне холма деревеньке: в двух сотнях шагов от ее первых домов Олимпия, задыхаясь, изнемогая от усталости, но не переставая смеяться, остановилась около живописной хижины, полускрытой виноградными лозами.

Баньер застыл рядом.

— Постучитесь в этот ставень, — велела Олимпия. Баньер только и мог, что повиноваться. Он заколотил

так, что затрещала стена.

— Кричите: «Папаша Филемон!» — продолжала приказывать актриса.

И Баньер закричал голосом Стентора:

— Папаша Филемон!

Изнутри отозвался чей-то старческий голос.

— Он там. Подождем, — сказала Олимпия.

И она присела на деревянную скамью, прислоненную к стене.

Внутри дома раздалось тяжелое шарканье старческих ног в шлепанцах.

Олимпия тотчас три раза отрывисто постучала в ставень.

— А, это вы, мадемуазель Олимпия! — послышался блеющий голосок старика.

— Да, это я, папаша Филемон, — откликнулась актриса.

— Хорошо, сейчас открою.

— В этом нет нужды. Разбудите только Лорана, и пусть, не теряя ни минуты, он оседлает двух лошадей.

— А вы как же?

— Я подожду здесь.