JК
Ориноко :: Фидлер Аркадий
Страница: 112 из 371 — Голова говорит одно: убить их как собак!.. Почему ты не позволяешь?
— Нас всего тридцать воинов, их — в десять раз больше…
— Многие пойдут за нами…
— Многие, но не все. Верховный вождь и шаман — это нешуточная сила и власть, ты сам говорил мне… Многие их сторонники пойдут против нас и будут мстить за их смерть. Начнется война братьев против братьев, самая отвратительная из войн, которая привела к гибели не один народ, даже более могущественный, чем ваше племя. А тут еще акавои…
— Я хочу тебе добра, Ян! — проговорил Арнак с отчаянием в голосе.
Хотя лицо его всегда оставалось непроницаемым, при свете костра я все-таки рассмотрел, что в нем скрывалось: тревога и печаль.
Дружески полуобняв его здоровой рукой, я с чувством сказал:
— Я знаю, Арнак, знаю, что ты хочешь мне добра! Поэтому слушай!
И я постарался коротко, но ясно изложить ему свое мнение: именно оттого, что речь идет обо мне, я и не хочу доводить дело до кровопролития. Я здесь пришелец, можно сказать, непрошеный гость, и не могу допустить, чтобы из-за меня дело дошло до братоубийственной войны.
Конесо и Карапана, ослепленные какой-то злой волей, не терпят меня, но я не теряю надежды, что рано или поздно они поймут свою ошибку…
— А если не поймут? — перебил меня Арнак.
— Тогда останется одно — удвоить осторожность. Ты понимаешь меня?
— Понимаю, Ян!
Я попросил юношу передать Манаури и всем остальным: никаких враждебных действий.
— Нас всего тридцать воинов, их — в десять раз больше…
— Многие пойдут за нами…
— Многие, но не все. Верховный вождь и шаман — это нешуточная сила и власть, ты сам говорил мне… Многие их сторонники пойдут против нас и будут мстить за их смерть. Начнется война братьев против братьев, самая отвратительная из войн, которая привела к гибели не один народ, даже более могущественный, чем ваше племя. А тут еще акавои…
— Я хочу тебе добра, Ян! — проговорил Арнак с отчаянием в голосе.
Хотя лицо его всегда оставалось непроницаемым, при свете костра я все-таки рассмотрел, что в нем скрывалось: тревога и печаль.
Дружески полуобняв его здоровой рукой, я с чувством сказал:
— Я знаю, Арнак, знаю, что ты хочешь мне добра! Поэтому слушай!
И я постарался коротко, но ясно изложить ему свое мнение: именно оттого, что речь идет обо мне, я и не хочу доводить дело до кровопролития. Я здесь пришелец, можно сказать, непрошеный гость, и не могу допустить, чтобы из-за меня дело дошло до братоубийственной войны.
Конесо и Карапана, ослепленные какой-то злой волей, не терпят меня, но я не теряю надежды, что рано или поздно они поймут свою ошибку…
— А если не поймут? — перебил меня Арнак.
— Тогда останется одно — удвоить осторожность. Ты понимаешь меня?
— Понимаю, Ян!
Я попросил юношу передать Манаури и всем остальным: никаких враждебных действий.