Персиваль Кин   ::   Марриет Фредерик

Быть может, я ошибался, но мне казалось, что чем ближе мы подходили к берегамАнглии, тем капитан Дельмар холоднее и строже обходился со мною. Обиженный этим, я старался отыскать причину его перемены и удостоверился, что в нем опять закипела гордость. Он возвращался в отечество, чтобы, с одной стороны, встретить своих знатных друзей, а с другой — вспомнить о моей матери и о связи с нею, казавшейся ему унизительною, если только может быть унизительна женщина, пожертвовавшая всем для человека из любви к нему. Быть может, он думал, что матушка откроет мне тайну, которую я давно уже носил на груди своей; или не боялся ли он, что теперь, перестав быть ребенком, я стану требовать своих прав? Такие мысли тревожили меня, и я не искал даже советов Боба Кросса.

Когда капитан уехал с корабля, я не просился на берег, как другие мичманы, чтобы повидаться с родными. Одно только обрадовало меня, когда я узнал, что депеши, привезенные нами в Англию, напечатаны, и обо мне упомянуто в них вместе с другими.

Когда фрегат ввели в док, то нашли, что его починка будет продолжаться несколько месяцев. Тогда велено было раздать команде жалованье. В то же время капитан уехал в Лондон. Во время пребывания его в Портсмуте я ни разу не говорил с ним; но когда вышел приказ о разоружении фрегата, я получил от него короткое и холодное письмо, в котором он писал, что я могу, ежели хочу, поступить на другой корабль или остаться при брантавахте до тех пор, пока он получит другое судно.