Персиваль Кин   ::   Марриет Фредерик

Мистер О'Таллагер с достоинством сидел на верхнем ящике, положив ноги на нижние, и с возвышения мог обозревать всю школу. Он был невысок ростом, но очень толст, с рыжеватыми волосами и рыжими взъерошенными усами. Мне он казался самым страшным существом, и когда он открывал свой большой рот и показывал зубы, я вспоминал вывеску Красного Льва возле матушкиного дома. Во всю мою короткую жизнь я никогда еще не чувствовал такого ужаса, как при виде моего педагога, который сидел передо мною, как римский трибун, держа в руке вместо жезла короткую круглую линейку. Я не пробыл еще минуты в школе, как заметил, что он поднимает руку; линейка, просвистав по воздуху, полетела и ударилась в голову школьника, сидевшего на другом конце комнаты. Мальчик, разговаривавший с соседом, почесал голову и нахмурился.

— Что же ты не несешь назад линейку, негодяй? — сказал мистер О'Таллагер. — Проворнее, Джонни Таргет, или это может дурно кончиться.

Школьник, сначала оглушенный ударом, скоро оправился и, хныкая, подошел и подал линейку мистеру О'Таллагеру.

— Язык твой делает больше зла, чем добра, Джонни Таргет. Он у тебя негодный член. Ты пропадешь без линейки.

Джонни Таргет почесал голову и не сказал ни слова.

— Мистер Кин, — сказал учитель, помолчав, — видел ли ты, какой удар в голову получил этот мальчик, и знаешь ли, за что?

— Нет, — отвечал я.

— Что у тебя за манеры, негодяй? Нет! Вперед ты должен говорить: нет, сударь, или нет, мистер О'Таллагер. Понимаешь, — теперь скажи: да… и что?

— Да и что.