JК
Персиваль Кин :: Марриет Фредерик
Страница: 27 из 315Потом я пошел в казармы к капитану Бриджмену и все рассказал ему. Он советовал мне смеяться над линейкою, ферулою и розгами, показал необходимость ходить в школу и учиться читать и писать, но в то же время осуждал поведение мистера О’Таллагера и велел мне противиться его несправедливости и жестокости, обещая помогать мне, если я буду прилежно учиться.
Ободренный покровительством и советами двух друзей моих, я решил учиться как можно лучше, но не переносить никаких обид от своего учителя. Я хотел за всякое наказание сыграть с мистером О’Таллагером какую-нибудь штуку и с таким похвальным намерением заснул крепким сном.
ГЛАВА VI
Когда на другое утро тетушка Милли разбудила меня и сказала, что пора завтракать — и идти в школу, мне показалось, что в последние двадцать четыре часа — два года пронеслись над моею головою. До вчерашнего дня я никогда не знал притеснений, и кровь моя кипела от негодования; я чувствовал себя способным на все.
Я столько же сердит был на матушку и бабушку за то, что они отдали меня в такое место, сколько и на мистера О’Таллагера. Вместо того, чтобы идти и поздороваться с матушкою, я не обращал внимания ни на нее, ни на бабушку, к обиде первой и удивлению последней, которая спросила: «Что у тебя за манеры сегодня? Отчего ты не пожелаешь мне доброго утра?"
— Оттого, бабушка, что я еще недостаточно пробыл в школе, чтобы выучиться манерам.
— Поди и поцелуй меня перед уходом, — сказала матушка.
Ободренный покровительством и советами двух друзей моих, я решил учиться как можно лучше, но не переносить никаких обид от своего учителя. Я хотел за всякое наказание сыграть с мистером О’Таллагером какую-нибудь штуку и с таким похвальным намерением заснул крепким сном.
ГЛАВА VI
Когда на другое утро тетушка Милли разбудила меня и сказала, что пора завтракать — и идти в школу, мне показалось, что в последние двадцать четыре часа — два года пронеслись над моею головою. До вчерашнего дня я никогда не знал притеснений, и кровь моя кипела от негодования; я чувствовал себя способным на все.
Я столько же сердит был на матушку и бабушку за то, что они отдали меня в такое место, сколько и на мистера О’Таллагера. Вместо того, чтобы идти и поздороваться с матушкою, я не обращал внимания ни на нее, ни на бабушку, к обиде первой и удивлению последней, которая спросила: «Что у тебя за манеры сегодня? Отчего ты не пожелаешь мне доброго утра?"
— Оттого, бабушка, что я еще недостаточно пробыл в школе, чтобы выучиться манерам.
— Поди и поцелуй меня перед уходом, — сказала матушка.