JК
Первая встречная :: Соколов Борис Николаевич
Страница: 122 из 192Я тоже люблю тебя, очень…
Сергей слышал ее шепот, ощущал теплоту ее тела, дразнящий запах волос…
«Бедная моя!» – с нежностью подумал он. Гладил вздрагивающие плечи, чувствуя, как туманится голова, как его обволакивает, подчиняет и пьянит чувство близости к прильнувшей к нему женщины. Смотрел в напряженные глаза…
Ирина крепко обхватила его шею и быстро, почти исступленно, как заклинание, зашептала:
– Я останусь у тебя, останусь…
Это отрезвило. Он неловко отстранился, но сейчас же снова обнял ее и ласково, вложив в свой голос всю нежность, на которую только был способен, как можно мягче сказал:
– Не надо, не надо, Ирина, дорогая. Я слишком люблю тебя, чтобы… – И увидев, как дрогнули ее губы, не выпуская из своих объятий, уже более твердо сказал: – У нас все впереди. Мы должны, мы будем счастливы!..
… Где-то на Украине, в небольшом городке, маленькая девчурка вздрагивала от разрывов бомб, швейного стрекотания пулеметов, прижималась к матери, плакала от страха…
Потом, с такими же, как она, долго ехала в холодных, нетопленых товарных вагонах на восток, в неизвестность.
В Киеве остались дедушка и бабушка. Старые и слабые, которых в сорок втором «победители» облили бензином и сожгли живьем в Бабьем Яру. (Как она могла забыть это?)
Война была долгой, упорной. Тысячи городов и сел лежали в развалинах. Куда только не разметала война людей! Миллионы русских не вернулись домой – остались лежать в безымянных могилах, разбросанных по всей Европе.
Сергей слышал ее шепот, ощущал теплоту ее тела, дразнящий запах волос…
«Бедная моя!» – с нежностью подумал он. Гладил вздрагивающие плечи, чувствуя, как туманится голова, как его обволакивает, подчиняет и пьянит чувство близости к прильнувшей к нему женщины. Смотрел в напряженные глаза…
Ирина крепко обхватила его шею и быстро, почти исступленно, как заклинание, зашептала:
– Я останусь у тебя, останусь…
Это отрезвило. Он неловко отстранился, но сейчас же снова обнял ее и ласково, вложив в свой голос всю нежность, на которую только был способен, как можно мягче сказал:
– Не надо, не надо, Ирина, дорогая. Я слишком люблю тебя, чтобы… – И увидев, как дрогнули ее губы, не выпуская из своих объятий, уже более твердо сказал: – У нас все впереди. Мы должны, мы будем счастливы!..
… Где-то на Украине, в небольшом городке, маленькая девчурка вздрагивала от разрывов бомб, швейного стрекотания пулеметов, прижималась к матери, плакала от страха…
Потом, с такими же, как она, долго ехала в холодных, нетопленых товарных вагонах на восток, в неизвестность.
В Киеве остались дедушка и бабушка. Старые и слабые, которых в сорок втором «победители» облили бензином и сожгли живьем в Бабьем Яру. (Как она могла забыть это?)
Война была долгой, упорной. Тысячи городов и сел лежали в развалинах. Куда только не разметала война людей! Миллионы русских не вернулись домой – остались лежать в безымянных могилах, разбросанных по всей Европе.