Первая встречная   ::   Соколов Борис Николаевич

Тут бы опомниться, остановиться, сообщить нам о своей беде… А он попросил время до утра… подумать… Кемминг мог быть доволен. Он знал, с кем имел дело. Я не завидую этой ночи Полонского – бессонной и мучительной. Утром не стало советского человека – был трус и предатель. Поручение превратилось в палец, за который Кемминг уцепился. Дальше вы знаете из «дела». И я верю Полонскому, когда он говорит, что, вспоминая этот разговор, любое наказание сейчас он примет с радостью, с легким сердцем. Вот вам жизнь и преступление инженера Полонского… Теперь Сеньковский. Здесь все до безобразия просто. Жил паренек, такой же, как тысячи его сверстников. Учился в школе, бегал в кино, любил мороженое. В сорок втором убили отца, матери стало трудно. Пришлось окончить семь классов и пойти работать. В пятьдесят шестом повредил руку и остался на заводе, но уже в пожарно-сторожевой охране. Потом умерла мать. И здесь случилось то, чего мы часто не замечаем. Человек выпал из коллектива. (Кстати, то же случилось и с Гутман). Двадцатидвухлетний парень зажил своей жизнью – сутки дежурства, двое свободен. Куда девать эти сорок восемь часов? Другой бы пошел учиться, приобрел специальность, делал бы что-нибудь. Мало ли дел у нас, черт возьми! А он спал, ходил по улицам, рассматривал витрины. Попав на бега, познакомился с такими, как он сам. Там и сосватали ему жильца. Так обстоятельства свели его с Кеммингом. Сеньковскому бы раскусить его, ан нет! Что-то грязное чувствовал, а терять богатую кормушку не хотелось, жалко.