Плащ и шпага   ::   Ашар Амеде

Агриппа первый увидел Югэ и был испуган выражением отчаяния на его; прежде чем он раскрыл рот, Югэ сказал ему:

— Оставь меня, я прежде хочу говорить с матушкой.

Он побежал к ней в комнату. Графиня ахнула, взглянув на него: перед ней стоял граф Гедеон, каким он бывал в минуты сильного гнева. Югэ бросился к ней и хриплым голосом, без слез, с глухим бешенством рассказал ей все, что случилось в гостинице «Красной лисицы», спор, борьбу, удары и свой обморок, заключавший сечение.

Графиня де Монтестрюк страшно побледнела. Она схватила сына за руку и спросила:

— Ты отомстишь за себя?

— О! Да, клянусь вам!

— Не клянись! Я это вижу по твоим глазам … но — подожди!

Это слово, напомнившее ему слова Кадура, заставило Югэ подскочит на месте.

— Ждать! …Когда там наверху есть десяток шпаг, не считая той, которая висит в головах моей кровати и покрыта пятнами крови по самую рукоятку!

— Подожди, говорю я тебе: месть — такое кушанье, которое надо есть холодным.

Графиня положила руку на голову сына, подумала с минуту и продолжала:

— У тебя течет в жилах благородная кровь; следовательно ты должен мстить со шпагой в руке, это ясно. Но ты не должен пасть в этом поединке первым! Что стало бы со мной, если бы он убил тебя, этот маркиз? Он взял бы у меня ещё сына после замка! Нет! Нет! Но, если бы и ты всадил ему шпагу в грудь, и этого было бы ещё мало! Где же было бы страдание, где же было бы унижение? Надо, чтобы он перенес то же самое, что ты сам, и таким же точно образом.