JК
Подкидыш :: Хэррод-Иглз Синтия
Страница: 669 из 711Почти все время Ребекка проводила теперь в одиночестве – Дэйзи, обнаружив, что жена Неда весьма искусна в работе с ниткой и иголкой, правда, в самых несложных вещах (вышивать она толком не умела), каждое утро усаживала её шить что-нибудь попроще – рубашки, простыни и прочес белье, – причем оставляла её в бельевой одну. Так что Ребекка целыми днями сидела в пустой комнате перед ворохом белья, и шила, шила, шила, пока у неё не начинали болеть пальцы; лишь изредка бедняжка с тоской поглядывала в окно на сияющее солнце и зеленые поля. Ни разу не услышала она ни слова благодарности за свой труд, даже если, приложив нечеловеческие усилия, умудрялась справиться с тем, что ей приказано было сделать за день.
Вечерами она безмолвно, сидела в зале и смотрела, как все играют и веселятся. Ночами в постели Нед иногда занимался с ней любовью, но это было совсем не так, как раньше, до свадьбы, ибо теперь им приходилось делать это тихо, поскольку в спальне они были не одни; да и случалось это далеко не каждую ночь, иногда Нед просто поворачивался к ней спиной и засыпал без единого слова. А потом, когда Ребекка пробыла в этом доме уже месяц, выяснилось, что она вовсе даже и не беременна – то была ложная тревога, – и Нед пришел в ярость, обвинив жену в том, что она хитростью заманила его под венец, и после этого едва разговаривал с ней, не целовал её и не ласкал ночами; он полностью игнорировал Ребекку, словно той здесь и не было.
Стоит ли удивляться, что она была в полном отчаянии и иногда, сидя в одиночестве в своей рабочей комнате, тихо проливала слезы, оплакивая свою любовь, которая обернулась такими страданиями. Как-то днем, как раз перед ужином, она бесшумно выскользнула в сад, села там под дерево и горько разрыдалась.
Вечерами она безмолвно, сидела в зале и смотрела, как все играют и веселятся. Ночами в постели Нед иногда занимался с ней любовью, но это было совсем не так, как раньше, до свадьбы, ибо теперь им приходилось делать это тихо, поскольку в спальне они были не одни; да и случалось это далеко не каждую ночь, иногда Нед просто поворачивался к ней спиной и засыпал без единого слова. А потом, когда Ребекка пробыла в этом доме уже месяц, выяснилось, что она вовсе даже и не беременна – то была ложная тревога, – и Нед пришел в ярость, обвинив жену в том, что она хитростью заманила его под венец, и после этого едва разговаривал с ней, не целовал её и не ласкал ночами; он полностью игнорировал Ребекку, словно той здесь и не было.
Стоит ли удивляться, что она была в полном отчаянии и иногда, сидя в одиночестве в своей рабочей комнате, тихо проливала слезы, оплакивая свою любовь, которая обернулась такими страданиями. Как-то днем, как раз перед ужином, она бесшумно выскользнула в сад, села там под дерево и горько разрыдалась.