JК
Порфира и олива :: Синуэ Жильбер
Страница: 76 из 627Мне рассказывали о ночных боях в императорском амфитеатре. Хочешь там побывать?
— Ты же знаешь, мне не доставляют никакого удовольствия эти бойни, хотя бы и при свете факелов. Что до пантомимы, они там прыгают раздетыми, это у меня вызывает слишком дурные воспоминания. Почему просто не порадоваться тишине этого сада, его благоуханию?
Он обнял подружку за плечи. Она, конечно, тоже прильнула к нему, а сама потихоньку его разглядывала.
Он тоже очень переменился. Ростом он был выше большинства молодых людей своих лет, да и в плечах сильно раздался. Его блестящие глаза обрели впечатляющую пристальность, а в волосах цвета воронова крыла замелькали серебряные нити преждевременной седины. Миновали годы, но Флавии казалось, что та их встреча в темном городском закоулке произошла только вчера.
— Ты счастлива, сестренка?
— Знаешь, эти долгие шесть месяцев, что я тебя не видела... Но нынче вечером — да, я счастлива. Только перестань, наконец, звать меня сестренкой. К тому же я всего на четыре года младше тебя.
— Четыре года. Целая жизнь. Я буду звать тебя так, даже когда ты будешь тащиться по Священной дороге, как маленькая старушка, согнутая в дугу.
— Ужас какой. Ты хотя бы замечаешь, что у тебя появилась седина? В твои-то годы! Еще вопрос, кого из нас первым согнет!
И, помолчав немного, заключила:
— А сам-то ты, Калликст, счастлив?
Глаза фракийца затуманились, устремившись в пустоту, и он медленно проговорил:
— Аполлоний добрый человек.
— Ты же знаешь, мне не доставляют никакого удовольствия эти бойни, хотя бы и при свете факелов. Что до пантомимы, они там прыгают раздетыми, это у меня вызывает слишком дурные воспоминания. Почему просто не порадоваться тишине этого сада, его благоуханию?
Он обнял подружку за плечи. Она, конечно, тоже прильнула к нему, а сама потихоньку его разглядывала.
Он тоже очень переменился. Ростом он был выше большинства молодых людей своих лет, да и в плечах сильно раздался. Его блестящие глаза обрели впечатляющую пристальность, а в волосах цвета воронова крыла замелькали серебряные нити преждевременной седины. Миновали годы, но Флавии казалось, что та их встреча в темном городском закоулке произошла только вчера.
— Ты счастлива, сестренка?
— Знаешь, эти долгие шесть месяцев, что я тебя не видела... Но нынче вечером — да, я счастлива. Только перестань, наконец, звать меня сестренкой. К тому же я всего на четыре года младше тебя.
— Четыре года. Целая жизнь. Я буду звать тебя так, даже когда ты будешь тащиться по Священной дороге, как маленькая старушка, согнутая в дугу.
— Ужас какой. Ты хотя бы замечаешь, что у тебя появилась седина? В твои-то годы! Еще вопрос, кого из нас первым согнет!
И, помолчав немного, заключила:
— А сам-то ты, Калликст, счастлив?
Глаза фракийца затуманились, устремившись в пустоту, и он медленно проговорил:
— Аполлоний добрый человек.